ПОЛЕВОЙ ЦАРСКОСЕЛЬСКИЙ ВОЕННО-САНИТАРНЫЙ ПОЕЗД № 143
Е.И.В. ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ АЛЕКСАНДРЫ ФЕДОРОВНЫ

 В ноябре 1914 года в железнодорожной истории Царского Села открылась новая страница. Сложная обстановка на фронте и внутри страны.
На Императорский путь тоже легла нагрузка по приему раненых и распределению их по многочисленным медицинским учреждениям Царского Села и округи. В связи с участием России в Первой мировой войне (в то время этого названия, конечно, еще не было) сформировали новое военное подразделение – Полевой Царскосельский военно-санитарный поезд № 143.
Поезд был необычным — ему покровительствовала Императрица Александра Фёдоровна. Официально он назывался: «Полевой Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны».
Поезд был сформирован в начале ноября 1914 года и по сообщению газеты «Правительственный вестник» в номере от 14 ноября был «освящён 13 ноября в присутствии Императрицы».
В одном из своих дневников В.Гедройц записала: «Так с первых же дней началась подготовка санитарных поездов имени Императрицы и Великих Княжон, которые должны были привозить раненых прямым маршрутом в Царское с позиций. Поезда были обставлены просто, но всем необходимым снабжены; благодаря быстрой и целесообразной доставке раненых для операций спасли жизнь не одному из этих страдальцев. Все придворные автомобили и экипажи были отданы для перевозки раненых».

На вагонах также значился вензель “АО” и полное название состава.

По воспоминаниям сына полковника Ломана - Юрия Дмитриевича — «Военно-санитарный поезд... состоял из 21 пульмановского вагона. При это всего десять вагонов оборудовали для приёма раненых и больных, а остальные имели вспомогательное значение. Он был необычайно комфортабелен; синие вагоны с белыми крышами выглядели очень нарядно. Правда, после налёта австрийской авиации крыши были перекрашены в защитный цвет.
12 марта состоялся полный смотр поезда. Во главе смотровой комиссии состоял начальник Головного эвакопункта Философов, который в своём рапорте констатировал: «Поезд оборудован по последнему слову техники и науки, содержится в безукоризненной чистоте и образцовом порядке".
Фотографии внешнего и внутреннего убранства поезда хранятся в фондах Военно-медицинского музея в Санкт-Петербурге. Там же можно видеть красочно оформленные юбилейные приказы по случаю годовщины со дня сформирования поезда. Канцелярия поезда находилась постоянно в Царском Селе, и все приказы и распоряжения печатались на фирменных бланках.
Поезд доставлял раненых и больных в тыл из районов боевых действий. И поскольку ему покровительствовала Императрица, все действия обслуживающего персонала согласовывались с ней. В том числе и кадровые изменения совершались с сё «личного соизволения».
Императрица своим уполномоченным по поезду № 143 назначила Дмитрия Николаевича Ломана. Он занимался формированием поезда и отвечал за всю его работу. В 1916 году у полковника гвардии Ломана (этот очередной воинский чип был ему присвоен в 1913 году) было ещё несколько ответственных должностей: штаб-офицер для особых поручений при Дворцовом коменданте, ктитор Феодоровского Государева собора, начальник Царскосельского лазарета № 17 Великих княжен Марии и Анастасии, и ещё он нёс обязанности наблюдающего за командой санитаров и за внутренним порядком в Серафимовском убежище-лазарете № 9. Вдобавок к этому в конце 1916 года «высочайшим» приказом Д. Н. Ломан был назначен состоящим при министре Императорского двора...
1. Комендантом поезда был очень богатый человек, имевший горчичные заводы в городе Сарепта - Александр Васильевич Bopoнин. Вероятно, это было сделано затем, чтобы комендант не воровал лекарства, пищу и другие, не менее соблазнительные товары.
2. Поезд № 143 был сформирован на Санкт-Петербургском Александровском заводе на средства действительного статского советника Александра Николаевича Заусайлова.
3. Старшим врачом поезда был назначен Андрей Александрович Авдуевский, младшими врачами - Виктор Гейслер и Константин Предтеченский. Позднее они были заменены врачами-хирургами А. А. Синозерским и А. М. Муравьёвым.

Подразделение было отчасти элитарным. Неудивительно, что Ломан-старший определил туда своего сына Юрия Дмитриевича. Он вспоминал о том, в какую форму обряжали персонал состава: “Я носил солдатскую форму и погоны с ефрейторской нашивкой. На погонах был вензель, состоящий из букв “АО”, ниже вензеля шли четыре буквы ЦВСП, а еще ниже цифра 143. Это означало: царскосельский военно-санитарный поезд № 143 имени императрицы Александры Федоровны”.
О быте царских санитаров можно судить по сохранившимся до наших дней приказам:
“Сегодня в вагоне № 1 в 8 часов вечера священником поезда В.В.Кузьминским будет отслужена всенощная, а завтра в день рождения Его Императорского Величества в том же вагоне в 9 час. утра будет совершена божественная литургия, по окончании благодарственный молебен. На богослужении присутствовать всему персоналу и всем свободным от службы нижним чинам поезда”.
“Сегодня после разгрузки раненых поезд будет подан к платформе Воздухоплавательного парка для дезинфекции”.
“Завтра, 28 мая в 1 час 50 мин. дня поезд отойдет от Николаевского вокзала в 32-ю поездку по направлению Москва – Курск – Конотоп – Киев – Шепетовка. Всему персоналу поезда собраться к 12 часам дня”.
“Сданных на ст. Киев 434 раненых нижних чина исключить с довольствия поезда с 5-го сего июня”.
“Сегодня в пять часов дня поезд осчастливила своим посещением Ее Императорское Величество Государыня Императрица Мария Федоровна, соизволив обойти вагоны, где удостоила милостивой беседы раненых г. г. офицеров и нижних чинов”.
Санитаром в царскосельском поезде № 143 служил знаменитый русский поэт Сергей Есенин.
 
Д.Н. Ломан выписал Есенину удостоверение:

Удостоверение
Дано сие крестьянину Рязанской губернии и уезда Кузьминской волости села Константинова Сергею Александровичу Есенину в том, что он, согласно уведомлению Мобилизационного Отдели Главного управления Генерального Штаба от 11 февраля с. г. за № 9110 с Высочайшего соизволения назначен санитаром в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны, а потому прошу направить Есенина в г. Царское Село в мое распоряжение.
Уполномоченный Ея Величества по поезду
полковник Ломан.
900/556
апреля 5 - 1916. г. Царское Село

16 апреля Сергей Есенин был откомандирован в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143. Об этом полковника Ломана уведомил исполняющий обязанности начальника Резерва санитаров капитан Субботин: «...одновременно с сим в распоряжение поезда командирован санитар Сергей Есенин (личный знак № 9999), и просит о времени его прибытия уведомить. Документы санитару Есенину выданы на руки».
Утром 20 апреля Есенин выехал из Петрограда в Царское Село, и с этого дня началась его военная служба. Через несколько дней фамилия поэта была названа в приказе в числе лиц, зачисленных в поезд, и Есенин поступил в распоряжение полковника гвардии Д. Н. Ломана.
Работа санитаров была не из лёгких: в их обязанности входила переноска тяжело раненых и больных на носилках, размещение их в вагонах, погрузка и выгрузка имущества, получение продуктов, раздача пищи, поддержание чистоты и порядка в вагонах и другие работы.
Почти каждый день поездки был отмечен приказами по поезду. В основном они касаются перемещений раненых и больных, — одни принимались в поезд и зачислялись на довольствие, другие высаживались в городах по ходу движения и снимались с довольствия.

На станции Синельниково 5 мая появился приказ № 126:
2. Сегодня в вагоне № 1 в 8 час. вечера священником поезда О. В. Кузьминским будет отслужена Всенощная, а завтра в день рождения Его Императорского Величества в том же вагоне в 9 час. утра будет совершена Божественная литургия, по окончании благодарственный молебен.На богослужении присутствовать всему персоналу и всем свободным от службы нижним чинам поезда.

7 мая поезд прибыл в Киев. Согласно приказу за № 128 команда санитаров, среди которых был, вероятно, и Есенин, была отправлена в Киево-Печерскую лавру на Всенощную.
Далее в этом приказе сообщалось:
Завтра в вагоне № 1 в 9 час. утра священником поезда будет совершена Божественная литургия. Священник поезда Владимир Кузьминский отслужил ещё несколько молебнов и Божественных литургий, в том числе -13 мая в Гомеле и 14 мая - в Орше.

16 мая поезд прибыл в Петроград и после короткой остановки проследовал в Царское Село по специальной «царской» ветке и остановился у Императорского павильона.

Приказ № 137 от 16 мая гласит:
2. Сданных на Императорском павильоне в Царском Селе раненых: 1 офицер и 276 нижних чинов исключить с довольствия поезда с 17-го сего мая.
3. Сегодня после разгрузки раненых поезд будет подан к платформе Воздухоплавательного парка для дезинфекции.

Всего одиннадцать дней поезд находился в Царском Селе. Это время потребовалось для переформирования, дезинфекции поезда и отдыха персонала. 28 мая поезд № 143 отправился в новую поездку.

Приказ за № 148 от 27 мая гласит:
2. Завтра, 28-го мая в 1 час 50 мин. дня поезд отойдёт с Николаевского вокзала в 32-ю поездку по направлению Москва - Курск — Конотоп - Киев - Шепетовка. Всему персоналу поезда собраться к 12 часам дня.

Тем временем, вторая поездка Сергея Есенина в составе военно-санитарного поезда продолжалась. Во время остановок в разных городах всё тот же священник Владимир Кузьминский отслуживал Всенощные и Божественные литургии.

Из Конотопа поезд отправился в Киев. В связи с этим, представляет интерес приказ № 156 от 4 июня:
3. Сданных на ст. Киев 434 раненых нижних чинов исключить с довольствия поезда с 5-го сего июня.
4. Сегодня после разгрузки раненых, поезд будет подан для дезинфекции, а завтра, с Высочайшего соизволения Государыни отправится со ст. Киев на ст. Новоселицы для принятия раненых и эвакуации их в Царское Село.

Из Киева поезд отправился по направлению: Казатин - Жмеринка — Новоселицы. б июня был дан приказ № 158:
2. Ввиду происшедших перемен в команде поезда объявляю распределение санитаров по вагонам:... Вагон № 6: Гречишников, Есенин, Быков и Воронин.
На обратном пути, 9 июня в Киеве, в поезде побывала вдовствующая Императрица Мария Феодоровна (мать Николая II). Этим днём датирован приказ № 161:
2. Сегодня в пять часов дня поезд осчастливила своим посещением Ея Императорское Величество Государыня Императрица Мария Феодоровна, соизволив обойти вагоны, где удостоила милостивой беседой раненых г. г. офицеров и нижних чинов.
3. Сданных на ст. Киев раненых: 4 офицеров и 24 нижних чина исключить с довольствия поезда с 10 сего июня.
Согласно параграфам 4 и 5 этого приказа, па станции Жмеринка были сданы «четыре раненых нижних чина» и в Киеве приняты и поставлены на довольствие 102 раненых «нижних чина». 12 июня поезд № 143 прибыл в Петроград, и на другой день был в Царском Селе.

Это была вторая и последняя поездка Есенина к линии фронта. Сохранилась фотография личного состава поезда, где на переднем плане полулежит Сергей Есенин в военной форме санитара.

Этот снимок сделал штатный фотограф поезда, доброволец Александр Функ. В штате поезда, кроме него, числились: артист и чтец В.В. Сладкопевцев, художник Г.И. Нарбут, архитектор-художник И.А. Шарлемань, сын Распутина Дмитрий Новых-Распутин, жена действительного статского советника А. Н. Заусайлова. Кстати, во время первой поездки Есенина, в поезде одной из сестёр милосердия была Анна Вырубова. В конце 1916 года в санитары был зачислен художник К.С. Петров-Водкин, но по каким-то неизвестным причинам служить ему не пришлось.
Поезд № 143 прибыл в Царское Село по специальной «царской» железнодорожной ветке. Она заканчивалась неподалеку от казарм Сводного полка и Феодоровского городка. У этого вокзала останавливался Императорский поезд, сюда приходили военно-санитарные поезда. Здесь неоднократно бывал Сергей Есенин.
Вот что вспоминает его старшая сестра Екатерина Есенина: «В армии он ездил на фронт с санитарным поездом, и его обязанностью было записывать имена и фамилии раненых. Много тяжелых и смешных случаев с ранеными рассказал он. Ему приходилось бывать в операционной. Он говорил об операции одного офицера, которому отнимали обе ноги. Сергей рассказывал, что это был красивый и совсем молодой офицер. Под наркозом он пел «Дремлют плакучие ивы». Проснулся он калекой..."

Ю.Д. ЛОМАН

ИЗ КНИГИ "ВОСПОМИНАНИЯ КРЕСТНИКА ИМПЕРАТРИЦЫ"

Я еду на фронт

Как-то летом 1916 года отец стал собираться в поездку на санитарном поезде. Такие поездки он время от времени совершал. В прошлом году он даже взял с собой меня, да и в этом году ему очень хочется, чтобы я был с ним. Вот только как мать? Она очень боится таких поездок и всячески им противодействует. Как только распространилась, весть о поездке отца, обитатели Федоровского городка, как по команде, повесили носы. Отца в его отсутствие заменял полковник Сводного полка Николай Никанорович Андреев, страстный поборник воинской дисциплины.
Как только Андреев оставался за отца, он сразу же принимался за восстановление воинской дисциплины, считая, что отец распускает солдат. Надо сказать, что отец окончил Павловское военное училище и как истый «павлон» был прекрасным строевиком, в молодости постоянно командовал почетными караулами, выстраиваемыми для встречи различных знатных иностранцев. И по этой причине у него было множество иностранных орденов, был даже французский орден «Черной Звезды», в статуте которого говорится, что орденом награждаются за заслуги в распространении католичества среди негров. Однако отец, будучи прекрасным строевиком, считал, что живое слово значит больше, чем муштра, поэтому солдат он в мелочах не допекал, хотя умел мастерски устраивать разносы, оставаясь при этом совершенно спокойным.
Наконец, отец собрался в путь и все-таки взял меня с собой. Нас сопровождал денщик Роман Егорович Фролов.
Поездка в санитарном поезде была для меня настоящим праздником. Ведь мне предстояло побывать на фронте. Посмотреть новые города, да что там города,— паровозы различных серий и то вызывали огромный интерес. На больших станциях, где производилась смена паровозов, я стремглав бежал в голову поезда, с нетерпением ожидая новый паровоз. Весь интерес был в том, какой он будет серии. Страшно хотелось, чтобы подали серию «С», похожий на стрекозу, готовую к полету. На худой конец годилась «Щука». Я знал, что этот паровоз развивает такую скорость, что даже втянул под колеса своего конструктора инженера Щукина. На месте гибели этого инженера стоял крест, проезжая мимо которого я мысленно представил подробности катастрофы. Совсем плохо было, когда подавали пару «Овечек», и они, пыхтя и надуваясь, тянули роскошный, окрашенный в синий цвет санитарный поезд, состоящий из двадцати одного четырехосного вагона, со своей операционной и перевязочной, не хуже, чем в лазарете, со своей электростанцией, мастерскими и вагоном-столовой.

Если поезд шел за ранеными и дел было немного, в вагоне-столовой за большим четырехугольным столом собирались врачи и сестры. На председательском месте сидел главный врач поезда Андрей Александрович Авдуевский.
По правую руку от главного врача сидел комендант поезда невысокого роста, рыжеусый, в очках, похожий не то на врача, не то на учителя, богатейший фабрикант сарептской горчицы Александр Васильевич Воронин. На его средства содержался санитарный поезд. Надо сказать, что на санитарную колонну деньги давали московские фабриканты Стулов и Карзиикин, и Городок строился на средства многих благотворителей, как они тогда назывались.
Чуть поодаль сидели несколько врачей, батюшка — отец Покровский, царскосельский аптекарь Каск, содержавший поездную аптеку и ею заведовавший, и сестры милосердия.
У отца было излюбленное место на диване, придвинутом к столу. Этот диван носил название жердочки и на нем допоздна велись бесконечные беседы и споры. Я сидел рядом с ним на диване. Это же место я занимал и в прошлую поездку, когда со мной произошел случай, вызвавший переполох в поезде.
Наш поезд остановился на запасных путях австрийской станции Дубно. Здесь мы должны были принимать раненых. Недалеко от станции виднелся лесок, и я отправился туда. По дороге собрал для отца букетик цветов. В лесу я замер, пораженный необычайным зрелищем. У коновязей жевали сено зеленые лошади. Долго я не мог придти в себя от изумления, не понимая что это такое — сон или явь? Наконец, я узнал в чем дело. Это был бивуак царскосельских гусар, покрасивших для маскировки своих светлосерых грациозных лошадок в зеленый цвет. Ошеломленный невиданным зрелищем зеленых лошадей, я не обратил внимания на тревогу, вызванную неожиданным появлением двух австрийских аэропланов. Они летели очень низко. Началась усиленная ружейная стрельба, гусары выбегали из землянок, на ходу стреляли по аэропланам, но те спокойно развернулись и сбросили несколько бомб и целый дождь металлических карандашей, которые, говорили, пробивают человека насквозь.
Здесь, под бомбежкой меня увидел фотокорреспондент журнала «Солнце России». Он сфотографировал меня рядом с какой-то малюсенькой лохматой лошадкой и поместил фотографию в журнале, сопроводив ее подписью «Сын командира».
На этой же станции остановился такой же комфортабельный санитарный поезд. Он тоже носил имя императрицы Александры Федоровны, только номер у него был другой и вагоны у него были выкрашены не в голубой, а в белый цвет.
На станции началась страшная суета, раздались какие-то крики. Из окна я видел, как какой-то генерал распекал железнодоржников. Через несколько минут мы узнали, что это начальник поезда генерал-майор Риман требует немедленной отправки поезда. Но поезд стоял, и к нам поднялся какой-то офицер и сказал, что генерал-майор Риман просит полковника Ломана принять его. Но отец под каким-то предлогом уклонился от встречи, а тут прозвучали три удара в колокол, раздался свисток кондуктора, и поезд Римана тронулся. Помнится, в связи с этим отец сказал: «В нашем отечестве всегда так — кто палку взял, тот и капрал». На мои вопрос, что это за генерал Риман, отец сказал: «Это усмиритель бунта в Москве». Так я впервые услышал о Римане и московском восстании.
На этот раз поезд шел в захваченный нашими войсками город Черновицы. А вот ездил ли с нами Есенин, не помню. А он, надо полагать, ездил санитаром именно этим же рейсом. В письмах поэта есть упоминание Черновиц, а поезд ходил туда один раз. Кроме того, на групповой-фотографий, где Есенин сфотографирован среди команды поезда, есть денщик отца Фролов, который сопровождал его именно в Черновицы. Причем Роман Фролов только один раз ездил с поездом, сопровождая отца. Помню, как отец шутя, говорил доктору Авдуевскому: «Стоило нам уехать, как вы сфотографировались».

Высочайший смотр санитарной колонны

Не помню когда — весной, летом или осенью 1916 года происходил высочайший смотр санитарной колонны перед отправкой ее на фронт после длительного ремонта санитарных повозок. Но как он происходил, помню во всех деталях. Полуденное солнце заливало светом огромную парадную площадь царскосельского Екатерининского дворца и золотыми брызгами переливалось в бесчисленных окнах роскошного фасада и пяти золотых главах дворцовой церкви. На фоне этого сказочного великолепия сиротливо жались одна к другой санитарные, крытые брезентом двуколки. Рядом с ними стояли мешковатые санитары, а на правом фланге колонны, держа за повод оседланную вороную, лошадь, стоял начальник колонны подполковник Василий Яковлевич Андреев и его .помощники, призванные в армию московские купцы Стулов и Корзинкин; содержавшие на свои средства колонну.
Кажется, только у подполковника вид настоящего военного. Небольшого роста, с черной курчавой бородкой, приятным открытым лицом Василий Яковлевич был одним из лучших русских фехтовальщиков. До войны он офицер-воспитатель 1-го кадетского корпуса и преподаватель фехтования в различных театральных студиях. Видимо, по этой причине он был другом многих крупных актеров. Человек он был очень простой, справедливый и, видимо, по давней привычке воспитателя, к санитарам колонны относился, так, словно они его воспитаинки, а те души в нем не чаяли.
В строю санитаров и Сергей Есенин. Вынесен аналой, появился батюшка и через несколько минут на плац въехала коляска, запряженная парой вороных рысаков с чернобородым кучером на козлах. Императрица Александра Федоровна, одетая в форму сестры милосердия, в сопровождении Великих Княжен Анастасии и Марии, приехала произвести смотр колонны. Закончен короткий молебен, и санитарные повозки одна за другой проходят мимо высочайших особ.

На другой день после смотра санитарной колонны санитары, в том числе и Есенин, выстроились и коридоре флигель-адъютантского подъезда Александровского дворца. Кажется, он так назывался, а может, имел и другое название. В общем, считая от главных ворот, это был второй дворцовый подъезд. Коридор был укрешен множеством охотничьих трофеев — оленьих, лосиных и кабаньих голов. По просьбе отца я тоже пришел во дворец и тоже встал в строй, благо был одет в такую же солдатскую форму, как и остальные санитары. Через некоторое время вошла императрица и стала вручать санитарам маленькие нательные образа. Когда она подходила ко мне, и вышел из строя и спрятался во вторую шеренгу. Никак я не мог побороть свою застенчивость.¹

______________________________________________________________

¹ Источник: Ломан Д. Ю. Воспоминания крестника императрицы. Автобиографические записки Сост. А.К. Крылов. СПб, 2010. Электронная версия текста публикуется по: http://tsarselo.ru с вычиткой скана, размещенного на сайте.