ПЕТЕРБУРГСКИЕ АДРЕСА Г. Е. РАСПУТИНА

 

…под арки Растрельины
С посошком за горючей мечтой.
                 Дмитрий КЕДРИН

…Пришедший из Сибири
Принес предвестие конца
И тишину сибирской шири
К решетке Зимнего Дворца.
            Борис НИКОЛЬСКИЙ

 

Санкт-Петербургская Духовная академия

В столицу Российской Империи Г.Е. Распутин приехал поздней осенью 1905 г. с рекомендательным письмом епископа Чебоксарского, викария Казанской епархии Хрисанфа (Щетковского, 1869†1906).
«Приезжаю в Петербург, – вспоминал несколько лет спустя Григорий Ефимович. – Все равно как слепой по дороге, так и я в Петербурге. Пришел первое в Александро-Невскую Лавру поклониться к мощам и за крыльцом у меня большой мешок с черным бельем. Отслужил молебен сиротский за 3 копейки и 2 копейки на свечку. Выхожу из Александро-Невской Лавры, спрашиваю некоего епископа Духовной академии Сергия. Полиция подошла, “какой ты есть епископу друг, ты хулиган, приятель”. По милости Божией пробежал задними воротами, разыскал швейцара с помощью привратников. Швейцар оказал мне милость, дав в шею; я стал перед ним на колени, он что-то особенное понял во мне и доложил епископу. …Епископ призвал меня, увидел и вот мы стали беседовать тогда. Рассказывал мне о Петербурге, знакомил с улицами и прочим, а потом с Высокопоставленными, а там дошло и до Батюшки Царя…»

Епископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский, 1867†1944), будущий Патриарх Московский и всея Руси, с января 1901 г. состоял ректором Петербургской духовной академии. Именно он был одним из тех, кто первоначально способствовал росту духовного авторитета Г.Е. Распутина в петербургском обществе. Об этом свидетельствовал не только сам Григорий Ефимович, но и многочисленные их современники.

Епископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский)

«Известность стяжал постепенно, – писал о Г.Е. Распутине митрополит Евлогий. – Приехал в Казань к епископу Хрисанфу, тот рекомендовал его ректору Петербургской Духовной академии епископу Сергию, а Сергий познакомил его с архимандритом Феофаном (впоследствии епископом Полтавским) и профессорским стипендиатом молодым иеромонахом Вениамином». «Особенно ждали его о. Феофан и епископ Сергий», – писал, имея в виду Г.Е. Распутина, иеромонах Илиодор в записке, датированной январем 1912 г. «Впервые Григорий Ефимович, – показал следователям ЧСК Владыка Феофан, – прибыл в Петроград зимою во время русско-японской войны из города Казани с рекомендацией ныне умершего Хрисанфа, викария Казанской епархии. Остановился Распутин в Александро-Невской Лавре у ректора Петроградской Духовной академии епископа Сергия».

Здание библиотеки и жилых квартир Духовной академии. Набережная Обводного канала, 11.

Набережная Обводного канала. Ректорский флигель

Первое время по приезде в Петербург Г.Е. Распутин жил в Александро-Невской Лавре. По просьбе Великой Княгини Милицы Николаевны, архимандрит Феофан взял его к себе на квартиру. (Этот дом на набережной Обводного канала, на территории Александро-Невской Лавры, ректорский флигель, сохранился и до сей поры.)

Архимандрит Феофан (Быстров, 1872†1940), закончивший свои дни архиепископом в эмиграции, с 1901 г. был инспектором академии. Ко времени встречи с Г.Е. Распутиным он только что получил звание экстраординарного профессора, защитив магистерскую диссертацию «Тетраграмма или Ветхозаветное Божественное имя Иеговы». Пользуясь репутацией монаха высокого духовного настроя, он был близок о. Иоанну Кронштадтскому, часто совершая с ним богослужения и считался неофициальным духовником Царской Семьи. Именно он, считается, ввел в Александровский Дворец Г.Е. Распутина. В феврале 1909 г. о. Феофана хиротонисали в епископа Ямбургского, викария Петербургской епархии, назначив ректором Духовной академии. В ноябре следующего года он получил самостоятельную кафедру, став епископом Таврическим и Симферопольским. С 1911 г. Владыка был вовлечен в клеветническую кампанию, направленную против Царского Друга, сопровождавшаяся его отдалением от Царской Семьи.

     Епископ Феофан (Быстров)

Другим близким в первое время пребывания в Петербурге Григорию Ефимовичу человеком был духовный сын архимандрита Феофана – студент академии Иван Афанасьевич Федченков (1880†1961), ставший в конце жизни митрополитом. В ноябре 1907 г. он был пострижен в монахи с наречением имени Вениамина, а в декабре того же года в течение недели поочередно рукоположен в иеродиакона и иеромонаха. После окончания Академии, в 1907-1908 гг. он – профессорский стипендиат на кафедре Библейской истории, а в 1909–1911 гг. – личный секретарь архиепископа Финляндского и Выборгского Сергия (Страгородского).

Архимандрит Вениамин (Федченков). Рисунок, сделанный во время Поместного собора 1918 г.

С 1911 г. о. Вениамин, будучи возведенным в сан архимандрита, был назначен инспектором Петербургской академии. Будучи первоначально настроенным весьма благожелательно по отношению к Г.Е. Распутину (он даже, по просьбе Царицы, начал описывать жизнь старца), впоследствии – вслед за своим духовным отцом – поменял свое мнение о Григории Ефимовиче, поддерживая в меру своих сил клеветническую кампанию против старца. Вскоре о. Вениамин вынужден был покинуть Петербург, однако на его духовной карьере это никак не отразилось.

Как свидетельствовал Владыка Феофан, жил Григорий Ефимович у него в ректорском флигеле недолго, «так как я, – объяснял он причину, – по целым дням пропадал в Академии. И ему стало у меня скучно, и он куда-то переехал…»

К сожалению, нам не удалось установить точно, в какой конкретной постройке находился Ректорский флигель, в котором в конце 1905 г. - начале 1906 г. жил Г.Е. Распутин. Безрезультатными в этом смысле были и наши обращения за помощью в Петербургскую Духовную академию. Возможно, мы обращались не к тем людям...

Александро-Невская Лавра

Однако с переездом в город связи Г.Е. Распутина с Александро-Невской Лаврой не прекратились. Вплоть до отъезда Владыки Феофана к новому месту служения он продолжал приходить сюда и к нему и к о. Вениамину, нередко оставаясь у них переночевать. Однако особо часто он здесь бывал после назначения на Петроградскую и Ладожскую кафедру митрополита Питирима (Окнова, 1858†1920), за верность Царской Семье и благожелательное отношение к Их Другу до сих пор подвергающемуся самой безстыдной клевете.
«Доступный и ласковый, с врожденной деликатностью, – писал о нем митрополит Мануил (Лемешевский), – он был любим своей паствой во всех епархиях, где он служил». Высоко оценивала Владыку и Государыня: «Он человек достойный и великий молитвенник». Хорошо знал его и Царь. «Государь, – писала А.А. Вырубова, – познакомился с ним в 1914 году во время посещения Кавказа. Митрополит Питирим был тогда Экзархом Грузии. Государь и Свита были очарованы им, и когда мы в декабре встретились с Государем в Воронеже, я помню, как Государь говорил, что предназначает его при первой перемене митрополитом Петроградским».
 

Митрополит Петроградский и Ладожский Питирим (Окнов)

Весьма близкими и теплыми были отношения нового Петербургского Преосвященного и Сибирского старца. «Аня была вчера у митрополита, – сообщала Императрица Государю 16 декабря 1915 г. – Наш Друг тоже, – они очень хорошо поговорили; затем он угостил их завтраком. Гр. был на почетном месте. Он относился к Григорию с замечательным уважением и был под глубоким впечатлением от всех Его слов».
Царственную Чету и Владыку, несомненно, сближала высокая духовная настроенность последнего. «Меня поражало, – высказывался, например, митрополит Питирим, – что даже епископы, достигшие того сана, который сам по себе вызывал со стороны мiрян благоговение и почитание, старались приспособляться к настроению мiрян вместо того, чтобы оберегать то настроение, с каким мiряне приходили к ним. Старались казаться светскими, не зная светских правил, вставлять в разговор иностранные слова, не зная иностранных языков, красоваться манерами и тщеславиться тем, чем принято тщеславиться в мiрской среде… Зачем всё это нужно монаху, отрекшемуся от мiра, да еще епископу?! Неужели они не знают, что в глазах мiрян удельный вес каждого монаха заключается только в его молитвенной настроенности и истинном благочестии, и что он уже не монах, если озабочен тем впечатлением, которое производит… Ведь к нам приходят не в гости, не для того, чтобы поболтать, а приходят с измученной душой, с истерзанными нервами, с великим горем; приходят за помощью и поддержкой, а не для гостиных разговоров…»

Митрополит Петроградский был первым архиереем, арестованным новой властью 2 марта 1917 г. наряду с Царскими министрами. Впоследствии постановлением революционного Синода его уволили на покой (6.3.1917) с безвыездным пребыванием в пределах Владикавказской епархии. В страшной нищете, болезнях, забытый всеми, находился этот великий молитвенник и почитатель Царской Семьи в Пятигорске на подворье Второ-Афонского монастыря. Интересно, что в августе-сентябре 1917 г. временщики были озабочены попыткой проникнуть к Царю в Тобольск неких «десяти человек из Пятигорска». В конце 1919 г. вместе с беженцами Святитель перебрался в Екатеринодар, где оказался на попечении митрополита Антония (Храповицкого), который вместе с епископом Сергием (Лавровым) и отпел его. Последний прикровенный молитвенный подвиг святителя Питирима за народ Божий, одержимый бесами революции, отчасти приоткрыт был в книге товарища последнего законного обер-прокурора Св. Синода князя Н.Д. Жевахова.
Как на человека преданного Царской Семье да к тому же весьма близкого Их Другу, на митрополита Питирима взведено было немало напраслины. Много пересудов вызывала подмеченная некоторыми привязанность его к своему секретарю И.З. Осипенко (1882†?), которого Владыка по-свойски называл «Ваней». Иван Зиновьевич был архивариусом канцелярии Преосвященнейшего в бытность того еще Экзархом Грузии, а при переводе в столицу – занимал должность личного секретаря митрополита. Именно через И.З. Осипенко шли ходатайства по духовной части, которые Г.Е. Распутин получал от своих просителей. Эта связь также была подмечена общественностью: молва окрестила Осипенко «секретарем Распутина». Владыка называл И.З. Осипенко своим воспитанником, толпа на этот счет не стеснялась высказывать ничем не подтвержденные грязные намеки.

Подоплеку этой клеветы вскрыл в свое время еще князь Н.Д. Жевахов: «Обстоятельства, при которых состоялось это назначение, и время пребывания митрополита Питирима на кафедре Первосвятителей Российских окружены… легендами […] К этим легендам нельзя подходить неподготовленными […] Революция замела много следов […] Легенды вокруг имени митрополита Питирима были обычным революционным приемом в руках делавших революцию и преследовавших самых опасных врагов своих. Странно не то, что революционеры, ставившие себе целью ликвидацию Христианства, обрушились на Первоиерарха Русской Церкви, а странно то, что они заставили и врагов своих поверить той клевете, какую они распространяли вокруг Первосвятителя». Это было легко сделать благодаря особенностям характера Владыки. «…Я не умею защищаться и оправдываться, – признавался он близким ему людям, – если бы мои враги захотели сделать меня вором или убийцей, сказали бы, что я зарезал человека, то и тогда бы я не сумел оправдаться… […] Да и кто же из покидающих мiр иноков учился приёмам такой борьбы!.. Мы и жить в мiру не умеем; где же нам бороться…»
Что касается И.З. Осипенко, то после революции он никуда не убегал, фамилию и документы не менял, остался в Петрограде, поступил на службу в милицию. Там его и арестовали в должности старшего делопроизводителя Управления милиции города Ленинграда. Его историю описал в своем романе «Вишера» (1970-1971) известный писатель-лагерник Варлам Тихонович Шаламов (1907†1982): «После революции он скрылся; хитрый и ловкий, он поступил на службу не более и не менее, как в Управление ленинградской милиции. Так что в создании охраны революционного порядка первых лет революции есть немалая доля Ивана Зиновьевича Осипенко. Ход этот был очень удачным. Всех распутинских секретарей изловили и судили, а Осипенко работал делопроизводителем в Управлении милиции и в ус не дул – до 1924 года.
В 1924 году вышла книга Льва Никулина, старого сотрудника ЧК, допущенного и всегда допускавшегося к секретным архивам чекистов. Книга – документальный роман – называлась “Адъютанты Господа Бога”. Книга имела успех – падение самодержавия! – вчерашнее прошлое России, где действуют и Распутин, и Митя Рубинштейн, и митрополит Питирим, и Осипенко. Книга Никулина написана по документам, которые ему предоставили в ЧК. Сама ЧК обратилась к своему собственному изображению и сквозь лупу Шерлока Холмса рассмотрела и сюжет “Адъютантов Господа Бога”, и действующих лиц документального романа.
Осипенко был пропущен через центральный розыск и найден в ленинградской милиции. Арестован и осужден все по той же статье 58, пункт 13 (служба в царской полиции). Срок у него был восемь лет».

В.Т. Шаламов, отбывавший тогда первый свой срок (1929-1931), с датой посадки И.З. Осипенко немного ошибся. Сенсационный толстый роман «Адъютанты Господа Бога» вышел в 1925 г. в популярном в то время издательстве «Земля и фабрика». В 1927 г. он был тремя изданиями напечатан в не менее известной «Молодой гвардии». Среди героев этого произведения, посвященного «последним дням Романовых», кроме Царской Семьи и Их Друга, были митрополит Питирим, епископ Варнава и, конечно, Осипенко.
Автор этого произведения Лев Вениаминович Никулин (1891–1967), уроженец черты оседлости (настоящая его фамилия Ольконицкий), учился в коммерческом училище в Одессе, в Сорбонне и Московском коммерческом институте, но коммерсантом не стал (произошла революция): работал в агитпропе, подавлял Кроншттадтский мятеж, служил в советском полпредстве в Кабуле, в газете «Правда», став, в конце концов, писателем (правда, весьма своеобразным). «Своим положением в советской литературе – писал немецкий славист Вольфганг Казак – Никулин обязан лишь своей административной деятельности в Союзе писателей и близости к органам НКВД».

Одними результатов этой деятельности стала посадка И.З. Осипенко, получившего по тем временам огромный срок: восемь лет. Сведения о пребывании в Березниковском отделении Вишерских лагерей назначенного там завхозом Ивана Зиновьевича можно почерпнуть у того же Варлама Шаламова: «В тридцатом году шел последний год его заключения. Внезапно он был арестован в числе административных лиц из лагерного Березниковского отделения (так же, как и я), и его допрашивали по делу начальника Стукова. В моем присутствии уполномоченный Жигалев (тот, которого потом арестовал Стуков) допрашивал Осипенко, и Осипенко кланялся Жигалеву в ноги, обнимал его сапоги и твердил: “Не губите, гражданин начальник!” Конечно, в своих показаниях на Стукова Осипенко был всех красноречивее, всех обстоятельней! Но дело кончилось ничем для Стукова. Как и я, Осипенко просидел четыре месяца в лагерном изоляторе, а потом был отпущен на все четыре стороны внутри лагерной зоны. Дальнейшей судьбы его я не знаю».
На сегодняшний день это последние сведения о секретаре митрополита Питирима и знакомом Г.Е. Распутина.

Улица 2-я Рождественская (2-я Советская), дом 4. Именно в этом дворовом флигеле жил о. Роман. Тут останавливался у него Г.Е. Распутин.

Улица 2-я Рождественская, дом, 4, кв. 1

В своих показаниях 1917 г. Владыка Феофан не случайно не упоминает, где поселился Г.Е. Распутин после того, как тот оставил ректорский флигель академии. По всей вероятности, он не хотел раскрывать связи Царского Друга с человеком, которого знал, в дом которого он сам приходил повидаться с Григорием Ефимовичем. Речь идет о священнике Романе Ивановиче Медведе (1874†1937).

Священник Роман Медведь. Фото 1905 г.

В 1902 г. о. Романа перевели в Петербург, где определили священником к церкви Св. Равноапостольной Марии Магдалины при Училище лекарских помощниц и фельдшериц (т.н. «Рождественские курсы»). Храм относился к Ведомству Протопресвитера военного и морского духовенства. Супруги Медведи жили тут же, в ведомственной квартире: ул. 2-я Рождественская, д. 4, кв. 1, рядом с Николаевским (ныне Московским) вокзалом. Незадолго до рукоположения в сан он венчался (7.1.1901) на Анне Николаевне Невзоровой, дочери новгородского священника. Союз этот был заключен по благословению Кронштадтского Пастыря, духовными детьми которого почитали себя супруги.

Добрые отношения о. Романа и Г.Е. Распутина зафиксированы во многих дошедших до нас документах. Подпись священника стояла под письмом Государю в октябре 1906 г. с просьбой принять сибирского крестьянина Г.Е. Распутина, желавшего благословить Императора иконой св. праведного Симеона Верхотурского. С этим последним документом, вероятно, связан адрес проживания в Петербурге Григория Ефимовича, приведённый в письме Царя П.А. Столыпину от 16 октября 1906 г.: «СПб. 2-я Рождественская, 4. Живёт у священника Ярослава Медведя». В фонде Г.Е. Распутина в Государственном архиве Российской Федерации до сих пор хранится недатированный конверт с надписью: «Священнику Ярославу Ивановичу Медведю с передачей Гр. Еф.»

Супруги запросто бывали у Г.Е. Распутина в Покровском. Согласно документам полицейского наблюдения, А.Н. Медведь еще в ноябре 1905 г. приезжала туда и жила у Григория Ефимовича целую неделю. В июле следующего года они приезжали уже оба. «Целое лето, – по словам очевидца, – гостили они у Григория тихо, смирно и никаких подозрений ни в ком не вызывали. Делали визиты батюшкам, местным кулакам и знати, исправно посещали церковь, катались, гуляли». В ноябре Анна Николаевна вновь наведывалась в Покровское. На расспросы любопытных отвечала, что приехала «посмотреть на жизнь Распутина и послушать его наставлений».
Все это, несомненно, свидетельствует, по крайней мере, о благожелательном отношении матушки о. Романа по отношению к Г.Е. Распутину. По словам писателя В.В. Розанова, часто бывавшего на петербургской квартире Медведей и там познакомившегося с сибирским странником, Анна Николаевна «была прекрасный человек. Особенно меня привлекала к ней простота».

Частые встречи с Г.Е. Распутиным и телеграммы с просьбой помолиться связаны с болезнью о. Романа (туберкулезом), из-за которой он в 1907 г. вынужден был оставить столицу. Этот отъезд, наряду с некоторыми другими причинами, постепенно свел на нет взаимоотношения священника с Царским Другом. Последний, однако, помнил эту дружбу: по свидетельству приходивших в покровский дом старца, они видели там фотографии хозяина с о. Романом.
В августе 2000 г. на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви о. Роман Медведь был прославлен в лике новомучеников и исповедников российских.

 

 

 

Средний проспект, дом 1 (Васильевский остров)

До 1913 г. Г.Е. Распутин практически не имел своего угла: жил у знакомых и друзей. По рекомендации своего казанского знакомого архимандрита Андрея (Ухтомского), вскоре по приезде в Петербург его взял к себе на квартиру младший брат будущего Владыки – князь Алексей Алексеевич Ухтомский (1875†1942).

    Князь А.А. Ухтомский. 1910 г.

Кроме того, что он был крупным ученым (в 1931 г. он стал лауреатом Ленинской премии, а в 1935 г. академиком АН СССР), князь был известным деятелем единоверия. С дореволюционных пор и вплоть до ее закрытия в 1923 г. он состоял старостой Никольской единоверческой церкви в Петрограде, писал иконы, был избран членом Поместного Собора 1917-1918 гг. В 1921 г. он тайно постригся в монахи с именем Алипий. В 1931 г., также тайно, хиротонисан «иосифлянами» во епископа Охтенского. Погиб А.А. Ухтомский от голода в блокадном Ленинграде. Соседи обнаружили его тело на давно нетопленной плите, одетым в лиловый подрясник с Евангелием в руках.

В описываемое время ученый-физиолог только начинал свою научную карьеру в должности лаборанта физиологического кабинета Петербургского университета. Жил он на Васильевском острове (Средний проспект, дом 1). В этой его петербургской квартире не раз ночевал Г.Е. Распутин в первые годы своего пребывания в столице. Интересно, что среди жителей этого доходного дома купца В.М. Калгина в 1850-х гг. был студент университета, впоследствии известный грузинский поэт князь И.Г. Чавчавадзе (1837†1907), прославленный в 1987 г. Грузинской Православной Церковью как Святой Илья Праведный.

 

Дом на улице Караванной (№ 11). Фото начала ХХ в.

 

Улица Караванная, дом 11

Сохранившиеся доныне лестничные марши.

В течение почти что полувека (вплоть до революции) в нем помещался крупнейший из фирменных магазинов кондитерской фабрики Ландрина.

 

Литейный проспект, дом 27

Возвращаясь к показаниям епископа Феофана (Быстрова) 1917 г., напомним: пропустив из солидарности имя о. Романа Медведя, Владыка называет имя одного из владельцев следующей квартиры, в которой Григорий Ефимович жил довольно продолжительное время: «а затем поселился в Петрограде у чиновника Владимiра Лохтина».
«Это был прекрасный семейный дом, – вспоминал близко знавший эту семью полковник Д.Н. Ломан. – Сама Лохтина была красивая светская женщина и имела прямо очаровательную дочку [Людмилу]».
Согласно справочной литературе, действительный статский советник, инженер Владимiр Михайлович Лохтин (член правления Пейского золотопромышленного товарищества) проживал по адресу: Литейный проспект, 37 – в доме постройки 1903-1904 гг., принадлежавшем Главному управлению уделов. Супруга его Ольга Владимiровна (1862†после 1923), по происхождению дворянка из Казани, была одной из наиболее ревностных духовных дочерей Г.Е. Распутина.

Сегодня мы точно знаем, кто их познакомил. «Распутина, – рассказала на следствии в ЧСК в 1917 г. О.В. Лохтина, – я увидела первый раз 3 ноября 1905 г. К тому времени я разочаровалась в светской жизни, у меня произошёл духовный переворот, к тому же я сильно болела неврастенией кишок, приковавшей меня к постели. Я могла передвигаться только придерживаясь рукой за стену… Священник отец Медведь пожалел меня и свёл с Распутиным… С момента появления в доме отца Григория я сразу почувствовала себя здоровой и с тех пор освободилась от своего недуга…» О.В. Лохтина не раз бывала в Покровском: документально зафиксировано ее пребывание здесь в ноябре 1905 и 1906 гг.

       

Декор полов в подъезде.

Этот петербургский адрес Г.Е. Распутина нуждается, на наш взгляд, в дополнительном уточнении, т.к. свидетельства об этом на сегодняшний день не являются вполне надежными.

 

Дом, в котором у В.М. и О.В. Лохтиных в 1908 г. жил Г.Е. Распутин. Находится он на углу Греческого проспекта (№ 13) и улицы 5-й Советской (№ 3).

 

Греческий проспект, дом 13

Однако жил Г.Е. Распутин в квартире у Лохтиных только после того, как они в 1906 г. переехали в дом № 13 на Греческом проспекте.
Это был двухэтажный (впоследствии надстроенный) каменный доходный дом, возведенный в 1856 г. В то время там размещалась школа нянь и педагогические курсы при Фребелевском обществе, занимавшемся содействием первоначальному воспитанию детей. Члены общества открывали детские сады и организовывали публичные лекции.
Достоверно известно, что Г.Е. Распутин останавливался там в ноябре 1908 г. (но, возможно, и в другое время). Именно тут, в четвертой квартире, в том году, по словам А.А. Вырубовой, после того, как она увидела Г.Е. Распутина в поезде Царскосельской ветки, произошла её третья с ним встреча, положившая начало их постоянным отношениям. «У Лохтиной, – рассказала следователю ЧСК Анна Александровна, – я встретилась с Распутиным в гостиной». То же подтвердила и Ольга Владимiровна: «В первый раз она приехала ко мне узнать, когда приедет в Петроград отец Григорий». Примерно в то же время состоялось знакомство О.В. Лохтиной с иеромонахом Илиодором, неблагоприятно сказавшиеся на дальнейшей судьбе Ольги Владимiровны.

У О.В. Лохтиной, по свидетельству Матрены Распутиной, ее отец, будучи в Петербурге, «всегда останавливался, ценя то, что она была одной из самых ревностных его почитательниц. До встречи с моим отцом эта женщина была всего лишь капризной светской дамой, для которой выезды и балы были идеалом жизни. Влияние моего отца оказалось столь велико, что после нескольких бесед с ним она стала убежденной христианкой. Мало-помалу она оставила свой привычный образ жизни и посвятила себя добрым делам и молитве».
По свидетельству современника, О.В. Лохтина, под влиянием Григория Ефимовича, изменила «свою жизнь самым радикальным образом. Распутин вылечил ее от тяжкой болезни, над которой безпомощно бились доктора. Под влиянием старца она, любившая жизнь, бросила свет, ушла в религию и кончила впоследствии тем, что поселилась в Верхотурском монастыре».

«Я на себе испытала силу его святости, – заявила она в 1917 г. следователям, – так что для меня теперь уже все закрыто. Я два раза ездила за границу, никто мне помочь не мог, была калека». «С 1910 года, – вспоминала она, – я окончательно разошлась с семьею, которая… требовала, чтобы я оставила отца Григория и не пожелала, чтобы я жила с нею».

Оставив Петербург, О.В. Лохтина жила в монастырях, странничала, юродствовала. Сразу же после февральского переворота 1917 г. временщики арестовали ее в скиту Октай, где она подвизалась при старце Макарии.

Ее высокие духовные качества ценили те, кому довелось близко узнать Ольгу Владимiровну. Среди них были Царственные Мученики, обращавшиеся к ней за молитвенной помощью. Впоследствии на руках О.В. Лохтиной скончалась дочь Григория Ефимовича Варвара. По некоторым данным, в 1923 г. ее видели в Петрограде: «старуха в оборванном и грязном балахоне, с высоким посохом грозно просила подаяние у вокзала».

 

 

Улица Кабинетская, дом 7

Ещё один адрес временного проживания Г.Е. Распутина в Петербурге – ул. Кабинетская, дом 7. Именно здесь зимой 1909-1910 гг. он обитал, по словам генерала П.Г. Курлова, «в квартире привлекшего на себя внимание полиции редактора журнала “Русское богатство”».

Речь идёт о небезызвестном писателе В.Г. Короленко (1853–1921) и его жене – народоволке Е.С. Ивановской, заправлявшими известным либеральным журналом «Русское богатство», редакция которого размещалась в Басковом переулке, д. 9.

Квартира писателя, ставшая временным убежищем Г.Е. Распутина находилась в доходном доме, построенном в 1882 г. Нынешний его адрес: улица Правды, дом 7.

Дом на Литейном проспекте (№ 32), в котором на квартире чиновника Св. Синода П.С. Даманского одно время останавливался Г.Е. Распутин.

Из воспоминаний современников известно, что Г.Е. Распутин жил одно время также на квартире служившего в Святейшем Синоде П.С. Даманского (1859†1916). Это знакомство вскоре переросло в близкую дружбу. Петр Степанович служил членом училищного совета при Св. Синоде, затем директором хозяйственного правления и, наконец, стал товарищем Обер-Прокурора (в чине тайного советника), сенатором.
Дом, в котором жил П.С. Даманский, находился по адресу: Литейный проспект, д. 32. Построен он был в 1857-1858 гг. по проекту архитектора Э.Г. Юргенса для своего отца – каретного мастера Г.К. Юргенса.

В этом доме на Николаевской улице (ныне улица Марата) в ноябре 1912 г. жил Г.Е. Распутин.

Улица Николаевская, дом 79

Николаевская улица в столице не раз давала Г.Е. Распутину приют. Здесь он не раз квартировал у разных людей. Известно, например, что Григорий Ефимович жил там в ноябре 1911 г. (точный адрес неизвестен).
Зато точно известно его местопребывание в ноябре 1912 г.: улица Николаевская, дом 79, в квартире госпожи Нейман. Дом этот был построен в 1790 г. для купца Хлебникова, у которого его выкупила казна. С тех пор он принадлежал Инженерному ведомству. Накануне революции здесь был расквартирован Егерский батальон.

Дом № 12 на улице Кирочной, в котором в начале 1912 г. была квартира Г.П и М.А. Сазоновых.

Улица Кирочная, дом 12

Другая квартирная история Г.Е. Распутина в Петербурге связана с семьей экономиста и журналиста Г.П. Сазонова (1852†после 1934). Об обстоятельствах своего знакомства со старцем Георгий Петрович вспоминал: «Мы старые знакомые семьи Лохтиных […] Ольга Владимiровна позвонила к нам и сообщила, что Григорий Ефимович Распутин просит разрешения приехать к нам…»
Достоверно известно, что в начале 1912 г. Г.П. Сазонов жил в доме № 12 по улице Кирочной. Это был доходный дом Д.А. Дурдина постройки 1894 г. Там у него и поселился Г.Е. Распутин, который, пользуясь гостеприимство хозяина, у него и столовался. «Распутин, – писал граф С.Ю. Витте о Г.П. Сазонове, – останавливался у него на квартире, и когда приезжает в Петербург, живёт у него на квартире, поэтому некоторые дамы великосветского общества, которые ездят к Распутину, у него бывают на квартире». Однако приходили к старцу не только дамы. Известно, например, что именно сюда, на Кирочную, в марте 1912 г. несколько раз заходил навестить Г.Е. Распутина блаженный Василий Босой.
Почитателем Григория Ефимовича был не только Г.П. Сазонов, но и его супруга Мария Александровна (1874†?) и дочь Мария Георгиевна (1897†?). Полицейским наблюдением с октября 1914 г. по декабрь 1916 г. зафиксировано 11 посещений Г.Е. Распутиным семьи Сазоновых. При этом Г.П. Сазонов встречался с Григорием Ефимовичем 14 раз; его супруга Мария Александровна – 31, а дочь Мария Георгиевна – 34 раза.

В воспоминаниях, которые Г.П. Сазонов начал писать еще в 1913 г., был специальный очерк посвященный Григорию Ефимовичу. Назывался он «Старец Григорий Новый», от которого ныне, к сожалению, уцелела всего одна страница. Георгий Петрович писал, что у Распутина было «характерное лицо отшельника византийской живописи, […] суровое, с глубоко сидящими сверлящими глазами. Прежде всего, бросается в глаза исключительная нервность, порывистость движений»; «Склад души мистика. Отсутствие показательной религиозности при истовой вере. Искренность тона… Ни самовлюбленности, ни маскировки».

Дом на улице Николаевской (ныне Марата), в котором на квартире Сазоновых Г.Е. Распутин прожил зиму 1912-1913 гг.

Улица Николаевская, дом 70

Следствием 1917 г. было установлено, что в 1912-1913 г. Г.Е. Распутин продолжал жить у супругов Г.П. и М.А. Сазоновых, переехавших к тому времени в дом № 70 на Николаевской улице. В описываемое время Григорий Петрович был гласным столичной городской думы (1910-1916), состоял в Хлопковом и льняном комитете Главного управления Министерства земледелия, а также членом совета Русско-Французского банка.

                            Утраченная дверь в парадную. Фото С.А. Шмидт.                       Деталь внешнего декора.

Дверь в квартиру Сазоновых.

Что касается дома, то он был построен в 1879-1880 гг. и принадлежал купцу С.И. Савельеву. Как пишут питерские краеведы, Григорий Ефимович занимал в квартире Сазоновых одну небольшую комнату.

Дом № 63 по Каменноостровскому проспекту.

Каменноостровский проспект, дом 63

В июле-августе 1913 г. Г.Е. Распутин квартировал у своего близкого знакомого Л.А. Молчанова (1889†1942). Леонид Алексеевич был сыном епископа (родился в то время, когда тот был еще священником) Тобольского и Сибирского Алексия, снявшего с Г.Е. Распутина все вздорные, ни на чём реально не основанные обвинения в хлыстовстве и восстановившего доброе его имя. Получивший юридическое образование, Л.А. Молчанов впервые встретился с Григорием Ефимовичем в 1912 г., в свою бытность секретарем при прокуроре Псковского окружного суда.

Дом на Каменноостровском проспекте (№ 63), в котором находилась квартира Л.А. Молчанова, был только что (в 1910-1911 гг.) построен известным архитектором В.А. Щуко для военного инженера К.В. Маркова, директора правления акционерного общества «А. Ауэрбах и Ко».

В 1912 г. здание перешло к новому владельцу – камер-юнкеру М.М. Сомову. Одновременно с Г.Е. Распутиным там жили архитектор А.А. Оль и архитектор-художник П.А. Всеволожский.

Угол Набережной Зимней канавки и улицы Миллионной.

Угол Набережной Зимней канавки (№ 6) и улицы Миллионной (№ 32)

В Петербурге, пожалуй, чаще других Г.Е. Распутин посещал дом Головиных, живших в доме № 6 по Зимней канавке. Хозяйка – Любовь Валериановна Головина (1853†1938), урожденная Карнович, была вдовой камергера Высочайшего Двора, действительного статского советника Евгения Сергеевича Головина (1837†1897), приходясь сестрой княгине О.В. Палей – морганатической супруге Царского дяди – Великого Князя Павла Александровича. Дочь ее, Мария Евгеньевна Головина (1891†1972), была одной из ближайших духовных дочерей Григория Ефимовича, написав, будучи уже в эмиграции, воспоминания о старце. С октября 1914 г. по декабрь 1916 г. филеры зафиксировали 68 посещений Л.В. Головиной Г.Е. Распутина. Григорий Ефимович 19 раз навещал Любовь Валериановну. А вот ее дочь, Мария Евгеньевна за то же время 290 раз бывала у Григория Ефимовича.

Дом, о котором идет речь, располагался на углу набережной Зимней канавки (№ 6) и улицы Миллионной (№ 32). В 1881 г. его перестроил, придав ему, включая флигель, выходящий на Мойку, единообразный облик в стиле поздней эклектики, архитектор М.А. Иванов. В середине 1890-х это здание приобрел крупный промышленник В.Ф. Голубев. Последним предреволюционным владельцем дома был генерал-майор Свиты ЕИВ граф Н.П. Ферзен. Последний расширил и надстроил четвертым этажом угловой флигель, выходящий на Миллионную, поглотивший старинный двухэтажный особняк.

Полицейским наблюдением в 1912 г. было замечено «почти ежедневное посещение» Г.Е. Распутиным Головиных. К ним Григорий Ефимович «приезжал обыкновенно утром и оставался у них 2-3 часа.

В это же время к Головиным обычно собирались […] Мария Сазонова, жена тайного советника, главноуправляющего Собственной Его Величества канцелярией Надежда Илларионовна Танеева, 48 л., жена коллежского секретаря Зинаида Леонардовна Манчтет, 37 л., и жена капитана 2-го ранга Юлия Александровна Ден, 35 лет.

Часто все упомянутые лица встречались с Распутиным в храме Воскресения Христова на Екатерининском канале, где слушали богослужение, после чего все отправлялись к Головиным. Кроме упомянутого храма, Распутин со своими почитательницами посещал и другие церкви и часовни, в которых слушал богослужения, прикладывался к иконам и пр. Весь день Распутин проводил обыкновенно в обществе поименованных женщин. Свои поездки по городу он обычно совершал в карете Головиных или на таксомоторах, нанимаемых его поклонницами, и реже на извозчиках; на улице почти всегда он появлялся с какой-либо из упомянутых женщин, преимущественно с Марией Головиной и Сазоновой. Один на улице Распутин появлялся редко…»

 

Вид дома Головиных до постройки флигеля на Мойке

 

Дом Головиных. Фотографии

 

Г.Е. Распутин перед домом, в котором была квартира Головиных

Зимняя канавка, снятая со стороны Мойки (часть ее между Мойкой и Миллионной улицей), где, очевидно, был вход в квартиру Головиных. Именно здесь был запечатлен Г.Е. Распутин на известной фотографии

 

Еще один снимок из той же фотосессии, сделанной М.Е. Головиной, снимавшей потом еще не раз Г.Е. Распутина

На месте съемки в наши дни

Кованая деталь крыльца

Евангелие, подаренное Г.Е. Распутиным М.Е. Головиной с дарственной надписью старца. Музей Л.-Гв. ЕИВ Казачьего полка под Парижем (Курбевуа, 12, рю Ст. Гильом)

Могила Л.В. Головиной и ее сестры княгини О.В. Палей на парижском кладбище Colombes

 

Английский проспект, дом 3 – по этому адресу с октября 1913 г. по февраль 1914 г. жил Г.Е. Распутин

 

Английский проспект, дом 3

По мере роста надобности в Г.Е. Распутине в Петербурге появилась необходимость в более или менее постоянном жилье в столице. Первой такой квартирой он обзавелся в доме № 3 на Английском проспекте. Место это считалось весьма престижным, да и дом был новым: в 1913 г. он был построен архитектором П.Г. Головковым. Владелицей была Вера Васильевна Веретенникова – супруга генерал-майора А.П. Веретенникова (1860†после 1917), известного военного инженера.

 

 

 

 

 

Генерал-майор А.П. Веретенников - супруг владелицы дома и друг старца

 

Алексей Порфирьевич происходил из потомственных дворян Петербургской губернии, родился в Иркутске. С 1889 г. он состоял гласным Петербургской городской думы, председателем городской комиссии по водоснабжению. Он был инициатором проведения в столицу ключевой воды с Царскосельских высот, устройства водопровода из Ладожского озера. Впоследствии был Киевским (1906) и Костромским (1906-1910) губернатором. Придерживаясь крайне правых монархических взглядов, он открыто носил на мундире знак Союза Русского Народа. С 1910 г. А.П. Веретенников находился в отставке.

Будучи весьма близким Г.Е. Распутину, Алексей Порфирьевич предоставил в распоряжение старца, за весьма небольшую плату, отдельную квартиру в доме, в котором он сам жил с супругой. По имеющимся сведениям, общался с Григорием Ефимовичем и сын генерала – Порфирий Алексеевич Веретенников (1893†1956), скончавшийся в эмиграции в Антверпене.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Алексей Порфирьевич Веретенников
в бытность полковником

С началом Великой войны А.П. Веретенников возвратился на военную службу. Однако с апреля 1916 г. он уже числился в резерве чинов штаба Киевского военного округа. Пореволюционная судьба его неизвестна. Впрочем, сам Г.Е. Распутин выехал из дома на Английском проспекте еще в феврале 1914 г.

Несмотря на внушительные размеры, в дом вел лишь один парадный вход и один черный (со двора). Сохранился вестибюль с лепкой на потолке и лестница со старинной чугунной оградой. Десятая квартира, в которой проживал Г.Е. Распутин, находилась на пятом этаже доходного дома. «Его квартира, – описывал побывавший там корреспондент одной из столичных газет, – обставлена весьма скромно. Простая мебель, обитая недорогой материей, стол, диван. Вот всё убранство столовой…»

Давний друг (еще по Царицыну) старца борец И.М. Заикин, посетивший в 1913 г. Г.Е. Распутина, рассказывал журналистам: «…Он […] занимает одну комнату, в которой стоят стол, стул и кровать. В переднем углу висит много икон. Украшение стен составляют часы и портрет Царя-Освободителя, перед которым теплится постоянно лампада».

Нашлось и более пространное описание этого жилища старца: «В большой квартире одного из домов Английского проспекта живёт со своей семьёй Григорий Распутин. У подъезда моторы, кареты, экипажи… В ожидании “господ” толпятся ливрейные лакеи…

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

В доме на Английском проспекте до сих пор сохранилась одна из изразцовых печей, изготовленных на Ракколаниокском гончарном заводе под Выборгом. Такими печами когда-то в нем были оснащены все квартиры

После долгих расспросов, кто я и что мне угодно, меня вводят в приемную, несмотря на ранний час (11 часов утра) уже битком набитую “почитателями”. Тут и дамы в шикарных туалетах, и солидный генерал, и полковники, и много-много статских сюртуков и даже фраков. Можно подумать, что это какой-то великосветский съезд. Одни сидят, другие стоят… Царит молчание… Взоры всех нервно устремлены на дверь смежной комнаты, из которой должен выйти “Григорий Ефимович”.

Детали внешнего декора

Наконец, дверь распахивается и в приёмной появляется Распутин. […] При его появлении все почтительно встали и начали поочерёдно подходить и лобызаться с хозяином, причём многие целовали руки, другие рукав, а третьи благоговейно прикладывались к подолу рубашки. Сказав всем несколько тёплых радушных приветствий, Григорий Распутин извинился и, указав на переднюю, сказал:
– Пойду пока к тем просителям; давно уже ждут…»

Английский проспект, дом 3

Именно с этой квартирой в доме на Английском проспекте связаны два известных групповых снимка с Г.Е. Распутиным. В электронном каталоге Государственного архива кинофотофонодокументов в Петербурге в том и другом случае неверно указаны дата и место съемки. Ошибочно определяется и авторство: «Фотография ателье К. Буллы». Вульгарно-стандартно подается и сам сюжет снимков: «Г.Е. Распутин среди почитательниц» (хотя на них есть немало и мужчин).

Исследователями сюжет первого из снимков до сих пор определяется традиционно: «В доме Г.Е. Распутина на Пасху». Однако в 1914 г. (а именно об этом годе, в связи с присутствием на снимке отца хозяина квартиры – Ефима Яковлевича Распутина, только и может идти речь) Григорий Ефимович был в Петербурге совместно с родителем с 9 по 22 марта. Именно так и следует датировать эту известную фотографию. Тюменский исследователь А.В. Чернышов установил, что она была сделана фоторепортером журнала «Весь мiр» Я.В. Штейнбергом.
В том же году в июле фрагменты этого снимка с соответствующей подписью («Г.Е. Распутин среди поклонниц») были впервые обнародованы в прессе. При этом среди лиц, якобы запечатленных на нем, были названы имена графини С.С. Игнатьевой и Н.Д. Вороновой, которых не только на опубликованных фрагментах не видно, но и вообще на фото не было. Странная история: ведь в то время легче легкого было выяснить, кто есть кто. Но из каких-то своих соображений открыто и безбоязненно пошли на подлог.

Традиция эта была продолжена сразу же после февральского переворота 1917 г. Тогда в петроградских газетах появились фрагменты снимка, в подписях под которыми кроме реально запечатленной на нем А.А. Вырубовой, значились «сестры» (!) Головины, княгиня Т.Ф. Шаховская, жена генерала Рухлова.

Открытка с фотографии, изданная после февральского переворота 1917 г.

Пытался наводить тень на плетень в известной многочисленными подтасовками книге и писатель Э.С. Радзинский. Он утверждал, что на снимке запечатлена дочь известной московской купчихи Анисьи Ивановны Решетниковой – Анна Ивановна. Однако на фото в действительности снята ее невестка Александра Ивановна, жена сына Н.И. Решетникова (1857†1928), близкого знакомого Г.Е. Распутина, управлявшего лазаретом А.А. Вырубовой в Царском Селе. Николай Иванович находился в Петрограде в то время вместе со своим младшим братом Иваном Ивановичем Решетниковым (1859†1929). Оба они, в конце концов, упокоились на расположенном неподалеку от родового дома Новодевичьем кладбище. Там же были погребены их отец и, скорее всего, мать, почитательница старца. Там же нашла последнее пристанище их сестра, но не мифическая «Анна Ивановна», а вполне достоверная Елизавета Ивановна (1876†1951), супруга председателя Московского торгового банка Александра Николаевича Найденова (1866†1920). Е.И. Найденова – была актрисой Малого театра, была удостоена звания Заслуженной артистки РСФСР, дважды награждалась орденом «Знак Почета» (1937, 1951). Как и другие члены ее семьи, она не могла не знать Г.Е. Распутина, неизменно тепло принимавшегося в доме ее матери.

 

 

 

 

 

 

 

 

Елизавета Ивановна Найденова,
урожденная Решетникова. Фото 1907 г.

Но вот, наконец, и сам снимок, о котором идет речь, с уточненной атрибуцией…

 

Ю.А. Ден и А.А. Вырубова

Прокомментируем эту фотографию другими снимками лиц, запечатленных на ней.
Но прежде несколько слов о тех, чьи другие (помимо этого снимка) фото мы пока что не нашли. Более того, о некоторых из них, кроме имен да иногда рода занятий, мы почти что ничего не знаем. Среди последних – Зинаида Тимофеева, Нина Дмитриевна Яхимович, артистка Ольга Клейст, капитан Новочеркасского полка Эрвин Христофорович Гилль и его супруга Мария Сергеевна, проживавшие по адресу: Кронверкский, 47; Софья Леонтиновна Волынская, супруга члена правления акционерного общества Боково-хрустальных антрацитных копей Михаила Давыдовича Волынского.
Чуть больше сведений имеется об Александре Егоровне Гущиной (1843†1917) – вдове коллежского советника, проживавшей в доме на улице Тележной, 26. «Каждый раз, – показывала она во время следствия 1917 г., – в церкви я встречала мужчину, одетого в поддевку, который очень усердно молился [...] К нему, здороваясь, обращалось с просьбами помолиться очень много народу. […] Как-то он подошел после обедни сам и спросил: “Что ты такая грустная?” Я рассказала про свои невзгоды, и он сказал: “Грешно грустить, надо молиться Богу” […] Распутин произвел на меня впечатление святого человека, он разговаривал о Боге и душе». Убийство Григория Ефимовича произвело на А.Е. Гущину неизгладимое впечатление: она заболела и вскоре скончалась.
О Л.А. Молчанове, на петербургской квартире которого Г.Е. Распутин жил, и о А.И. Решетниковой, у свекрови которой старец останавливался в Москве, мы уже писали.
Зато других участников той мартовской съемки 1914 г. мы сегодня имеем возможность рассмотреть поподробнее.
В этом посте мы даем несколько различных снимков Юлии Александровны Ден (1885†1963) – личного друга Императрицы Александры Феодоровны, Которая была крестной ее сына Александра. На одном из них – она вместе с А.А. Вырубовой, другой подругой Царицы. Отличаясь глубокой преданностью Царской Семье, Ю.А. Ден была близка и Г.Е. Распутину, встречаясь с ним в Царском Селе и на его петербургских квартирах, съездив даже к нему в Покровское.

                                 

Юлия Александровна Ден

А.А. и А.Э. Пистолькорсы

Духовно близки были Г.Е. Распутину также супруги Пистолькорсы. Камер-юнкер Высочайшего Двора и офицер Лейб-Гвардии Конного полка Александр Эрикович фон Пистолькорс (1885†1944) с 1908 г. был женат на Александре Александровне (1885†1968), урожденной Танеевой, сестре подруги Императрицы А.А. Вырубовой.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Александра Александровна Пистолькорс,
    урожденная Танеева

Согласно документам полицейского наблюдения, начиная с ноября 1912 г., Григорий Ефимович почти что ежедневно бывал в их петербургской квартире на улице Глинки, дом 6. Многие в свете осуждали их за эту связь, но супруги своим привязанностям остались верны и после убийства старца. Известно, что в сентябре 1917 г. Александр Эрикович был посаженным отцом на свадьбе Б.Н. Соловьева и М.Г. Распутиной, дочери Григория Ефимовича.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Александр Эрикович Пистолькорс

Подкрепляло это отношение и другое родство А.Э. Пистолькорса: как известно, он приходился двоюродным братом духовной дочери Г.Е. Распутина – М.Е. Головиной, дружившей также с его женой Александрой Александровной, сестрой А.А. Вырубовой.

Близким Царской Семье и Ее Другу был последний (с ноября 1916 г.) товарищ Обер-Прокурора Святейшего Синода, камергер Высочайшего Двора князь Николай Давидович Жевахов (1874†1946). Приходясь потомком святителю Иоасафу Белгородскому, он немало потрудился для его прославления в последнее Царствование.

Николай Давидович был братом-близнецом епископа Могилевского Иоасафа (1874†1937),             в 2002 г. причисленного в лику святых.

Далее мы приводим ряд фотографий Николая Давидовича Жевахова, снятых в разное время, а также воспроизводим его автографы и титульные листы книг князя, изданных в период эмиграции.

 

   Н. Д. Жевахов

Титульный лист книги Н.Д. Жевахова «Сергей Александрович Нилус» (Новый Сад. 1936).
Собрание музея «Наша эпоха» (Москва)

К числу чтителей Г.Е. Распутина, также запечатленных на групповом снимке, относились супруга и дочь близкого знакомого старца полковника Д.Н. Ломана.
Ольга Васильевна Ломан (1877†1919), урожденная Корнилова, супруга офицера, во время Великой войны была заведующей хозяйством лазарета Великих Княжон Марии и Анастасии в Феодоровском городке Царского Села. После убийства мужа большевиками, чтобы прокормить детей, она устроилась на работу в детскую консультацию, давала уроки музыки. Но она ненадолго пережила супруга, скончавшись от сыпного тифа.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

О.В. Ломан - сестра-хозяйка Лазарета Имени Великих Княжон Марии и Анастасии в Царском Селе

У Ломанов было трое детей. Старшая – дочь Надежда (1896†после 1965), которая запечатлена на фотографии 1914 г. в квартире Г.Е. Распутина. Надежде Дмитриевне удалось выбраться в Гельсингфорс. Там она вышла замуж за сына известного врача, Лейб-медика В.Н. Сиротинина. Вместе с семьей Сиротининых она выехала во Францию, где и жила, выйдя затем вторично замуж на некоего Копейкина.

Было еще два сына, Юрий и Борис. Оставшихся без родителей, их определили в детский дом и интернат. Во время войны оба защищали Ленинград. Младший Борис погиб.

       Борис Ломан

Юрий Дмитриевич Ломан (1906†1980), крестник Императрицы Александры Феодоровны, выжил. Он не раз встречался с Г.Е. Распутиным. Кое-что он впоследствии доверил бумаге: «…Он неплохо разбирался в людях, был физиономистом. Так, увидев в квартире портрет дальнего родственника Дмитрия Николаевича, генерала с детьми, старец сказал: “Генерал твой неудачник и вся семья его неудачники”. Жизнь подтвердила его приговор. У всех членов семьи генерала сложилась судьба неудачно».

«В другой раз он также невзначай приехал к нам на ферму, и я был один дома. Сидел в столовой в компании кухарки, горничной, няни моего маленького брата и нескольких солдат. Мы заводили граммофон, слушали одну пластинку за другой. “А ну-ка, заводи комаринскую!” – попросил Распутин, входя в столовую. Послышались звуки плясовой, старец сделал несколько движений ногами, похлопал руками по голенищам сапог, а затем, махнув рукой, стал прощаться. “К Аннушке в госпиталь поеду. Буду там спать на стульях. Маму там увижу!” – скороговоркой забормотал он. Я всегда с удивлением наблюдал, как он переходит с обыкновенной речи на эту скороговорку».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Юрий Ломан. В окне санитарного поезда. 1916 г.

«Услышав об убийстве я вспомнил, как мы ходили с ним на танцы к конвойцам. По дороге в солдатской лавочке купили полфунта карамели “дюшес”. А потом, посасывая конфеты, смотрели, как казаки танцуют русскую. Григорию Ефимовичу танцы не понравились. Конвойцы все время хлопали в ладоши и в такт музыке выкрикивали: “харц, харц”. “Это не русская, – сказал старец, – так лезгинку танцуют”.
На обратном пути я спросил у него: “Что такое мужицкая правда?” – “А чего ты меня спрашиваешь”? – в свою очередь спросил он. – “Папа говорит, что вы мужицкую правду Царям говорите”. – “Твой папа известный мечтатель. Никакой такой мужицкой правды нет, есть одна правда и ее никто не любит слушать”.
Вспомнились и другие встречи со старцем. Как-то раз он приехал к нам на дачу в Удриас. Моих родителей не было дома, и мне пришлось изображать гостеприимного хозяина. Я предложил прогуляться по пляжу. Помню, как Григорий Ефимович снял сапоги, размотал портянки, повесил их на стул и с видимым удовольствием, шевеля пальцами жилистых ног, прошелся по столовой. В то время я нечасто видел босых людей и, конечно, с любопытством глядел на Григория Ефимовича. На прогулку он пригласил горничную Марию Николаевну. Распутин взял ее под руку, и у них пошел разговор о деревенских делах. Горничная говорила, что на родине, в Новгородской губернии жить стало невмоготу. “Плохо ваше дело, – сказал Григорий Ефимович, – скажите вашему брату Павлу, чтобы в Сибирь переселялся. Скажите – верный человек советует”».

Акилина Никитична Лаптинская

Есть на рассматриваемом нами снимке человек весьма близкий Г.Е. Распутину. Это Акилина Никитична Лаптинская (1878†после 1917) – крестьянка Могилевской губернии. Она сидит у ног старца.

Во время Русско-японской войны 1904-1905 гг. Акилина была сестрой милосердия. Познакомилась с Г.Е. Распутиным в 1907 г. Заведовала хозяйством в петербургских квартирах старца. Ухаживала за ним после ранения в 1914 г. Опрятывала тело Григория Ефимовича после убийства и присутствовала на его похоронах.

В той же квартире и той же самой комнате, также весной 1914 г., был сделан другой столь же известный впоследствии снимок. В прессе он появился сразу же после получения известий о покушении на Г.Е. Распутина летом 1914 г. Одна из подписей под ним была такая: «Г.Е. Распутин в присутствии дочери и почитательниц ведет беседы на религиозно-нравственные темы» («Жемчужина, 1914. № 4. С. 9).
В газетах и журналах публиковались фрагменты той и другой фотографий. Чаще всего печатались снимки Г.Е. Распутина, его дочери Матрены и домоправительницы А.Н. Лаптинской.

Зарубежные исследователи отмечали часто встречающуюся в ряде изданий искажающую этот снимок ретушь (вплоть до исчезновения фона: обоев, двери, телефонного аппарата на стене). Особенно радикальные изменения постигали, как правило, фигуру Г.Е. Распутина: деформированная голова и рука (слишком большая, с неестественным изгибом пальцев).

Сразу же после февральского переворота 1917 г. была выпущена открытка с этим снимком. Сюжет определялся подписью: «Гриша Распутин среди своих поклонниц».

В выходных данных значилась типография: «“Унион”. Петроград, Б. Казачий пер. 11» (между прочим, по соседству с последней квартирой Григория Ефимовича). Однако главной неожиданностью является обозначенное на открытке издательство: «Издательство Я.А. Кукур. Петроград, Гороховая, 64» (т.е. в том самом последнем доме старца). В настоящее время один из экземпляров этого «открытого письма» хранится в московском музее «Наша эпоха».

На петербургской квартире Г.Е. Распутина (Английский проспект, 3, кв. 10). Справа от Григория Ефимовича - Ю.А. Ден и дочь Матрена. За ней со стаканом чая с блюдцем в руках стоит Л.А. Молчанов. Крайняя справа - М.Е. Головина, за ней - М.С. Гилль. По словам Л.А. Молчанова, на снимке были запечатлены также «какая-то дама, приехавшая из Сибири с какой-то просьбой» и «какая-то старушка с Васильевского острова». Фото Кристинина. Весна 1914 г.

Этот второй групповой снимок с хорошим разрешением позволяет атрибутировать и другую известную фотографию Г.Е. Распутина, на которой старец запечатлен с поднятой для благословления рукой. Обычно этот последний снимок дается в скадрированном виде (практически поясным) и с убранным фоном. Таким он воспроизведен, например, в известной книге Р. Фюлоп-Миллера, откуда затем он попал и в другие издания.

Однако на оригинальном снимке, на котором Г.Е. Распутин стоит почти в полный рост, он сфотографирован на фоне обоев в вертикальную полоску. Точно такие же обои хорошо «читаются» и на втором групповом снимке с высоким разрешением справа и слева от двери. Таким образом, нам теперь известно не только место съемки (квартира в доме на Английском проспекте), но и само ее время: период с октября 1913 г. по февраль 1914 г.

 

Фрагмент фасада дома на Английском проспекте. В верхней части снимка окна пятого этажа, на котором располагалась квартира, в которой жил Г.Е. Распутин

 

Улица Гороховая, дом 64

Улица Гороховая, дом 64, квартира 20

В 20-ю квартиру на третьем этаже флигеля дома № 64 по улице Гороховой Г.Е. Распутин переехал 1 мая 1914 г. Это было последнее пристанище старца. Отсюда летом 1914 г. он уехал в Покровское, где на его жизнь совершено было покушение. Отсюда же в декабрьскую ночь 1916 г. он ушёл со своим убийцей.
Построенный архитектором Л.А. Фащевским в 1901-1902 гг., этот дом в описываемое время принадлежал графине Анне Евгеньевне де Лесс.
Как выяснили вскоре вездесущие газетчики, квартиру Григорий Ефимович нанял на свое имя, заключив контракт на год. Найм подобного жилья в столице обычно обходился чуть более 10 тысяч рублей в год. Содержалась она за счет казны. Плату за нее вносил управляющий Императорской канцелярией А.С. Танеев, отец А.А. Вырубовой.

Парадная в квартиру Г.Е. Распутина находилась во дворе. «Здесь уж совсем другой тон, другая атмосфера, – передавал столичный журналист свои впечатления от посещения квартиры Григория Ефимовича. – Тихая лестница во дворе, скромно обитая красным дверь без карточки. […] Тёмная пустая передняя, за ней крохотная приёмная, уставленная вдоль стен дешёвыми стульями. Никакой помпезности, никакого шика».

Это подтверждали и другие очевидцы. По словам генерала К.И. Глобачева, жил старец «в весьма скромной квартире во дворе дома № 64 по Гороховой улице. Обстановка квартиры средне-мещанского типа, даже скорее бедная».

«В квартире не было никаких признаков роскоши, – писал побывавший у Г.Е. Распутина весной 1915 г. англичанин. – Ничего, кроме голых крашеных досок, жёстких стульев и простого стола».
«Наша квартира, – вспоминала Матрёна Распутина житьё на Гороховой, 64, – состояла из пяти комнат. Роскоши никакой у нас не было. Всё это враньё, что писалось тогда в газетах про нас. Комнаты наши и обстановка их были самые простые. В столовой стоял у нас стол, обыкновенные венские стулья и оттоманка, самая роскошная вещь из всей обстановки, подарок какого-то Волынского, освобождённого из тюрьмы по ходатайству отца; в спальне отца – кровать железная, американский стол, в котором хранились у отца под замком многочисленные прошения разных лиц, гардероб и умывальник; в кабинете отца – письменный стол, на котором ничего не было, кресло и диван; в приёмной были одни стулья. Только одну нашу детскую мы обставили по своему вкусу: у нас были в ней кровать, кушетка, столик, диванчик, кресла, туалет, гардероб».

Фото из «Петербургской газеты», описывавшей события, связанные с покушением на Г.Е. Распутина летом 1914 г. Квартира старца находилась как раз под помеченным крестиком окном с балконом

«Его дочери, – отмечал очевидец, – имели особую комнату и никогда не заходили в помещения, в которых находились гости. Комната дочерей Распутина была хорошо меблирована и из нее вела дверь в кухню, в которой жили племянницы Распутина, Нюра и Катя, наблюдавшие за его дочерьми. Собственные комнаты Распутина были почти совсем пусты и в них находилось очень немного самой дешевой мебели. Стол в столовой никогда не накрывался скатертью. Только в рабочей комнате стояло несколько кожаных кресел, и это была единственная более или менее приличная комната во всей квартире. Эта комната служила местом интимных встреч Распутина».

Прислугу Г.Е. Распутина в петербургской квартире составляли уже упоминавшиеся нами его землячки, родственницы Екатерина Ивановна и Евдокия Ивановна Печеркины, которые время от времени сменяли друг друга.
Постоянно находилась при Григории Ефимовиче Акилина Никитична Лаптинская, ведавшая всем хозяйством. Через нее осуществлялся и прием Григорием Ефимовичем посетителей.

Один из приходивших на прием вспоминал: «На звонок открывает дверь и выглядывает на площадку немолодая с острыми глазами женщина.

Черные глаза эти как будто обыскивают, раздевают вас, шарят по вашей душе. Странные глаза. Мгновенье беглого осмотра.
– Что угодно? – загораживая дверь, любопытствует женщина.
– Мне к Григорию Ефимовичу.
– А по какому делу?
– По личному.
– По какому именно, – настойчиво пытает она.
– Да, Господи, не могу же я здесь на лестнице, объяснить вам, – начинает сердиться просительница. – Узнайте, примет ли?
Хранительница покоя старца исчезает и через несколько минут приглашает: “пожалуйте”».

«Прием, – по словам Матрены Распутиной, – всегда проходил в кабинете, обставленном дубовой мебелью, где, среди прочего, было большое бюро».
Кабинет этот, вспоминали те, кому там довелось побывать, «представлял маленькую грязную комнату, меблированную дешевеньким письменным столом с банкой чернил на нем, креслом и диваном, крытым дерматоидом, весьма потрёпанным от времени».

Хорошо знавший квартиру старца Н.Ф. Бурдуков, будучи уже в эмиграции в Париже, замечал: «Пресловутый “деловой” кабинет Распутина, где будто бы принимались сильные мiра сего, был простой маленькой комнаткой в одно окно, выходившее во двор, а из мебели, кроме нескольких венских стульев и маленького, чуть ли не кухонного, стола, ничего больше и не было. Никаких светильников, драгоценных бюваров, богатых чернильниц! […] А ведь, по рассказам, квартира была роскошна, а шуб было несметно – и все собольи!»

Этот дом на Гороховой в памяти многих петербуржцев навсегда останется связанным с Григорием Ефимовичем. Недавно потомок бывших соседей старца по дому разместил в интернете фотографию живших некогда по соседству с Григорием Ефимовичем своих дедушки и бабушки…

А вот иная память, блокадная, священная для многих коренных горожан: «... Они тогда жили на Гороховой улице, в доме 64, в большой квартире над аркой, в первом дворе дома. В этом же доме, до революции, жил Григорий Распутин. М.К. умерла первая. Е.В. после ее смерти уже не вставал, он всё время лежал в постели, и у него были галлюцинации от голода. ... Однажды мама проснулась, а Е.В. – уже холодный. Приемный пункт покойников, был недалеко, на том месте, где сейчас стоит ТЮЗ. Туда свозили трупы со всего района. Юра и прабабушка Вера отвезли их тела туда…»