КАМЕРТОН ЦЕРКОВНОЙ ИСТОРИИ

Сергею Фомину шестьдесят

Чем может являться церковная история в начале XXI века? Прежде всего, хранительницей высших смыслов истории как таковой. По самой своей задаче, церковная история рассматривает действия людей сквозь призму богочеловеческого идеала, к которому призваны все без исключения, но могут воплотить лишь избранные, и именно они составляют Церковь Христову - «соль земли», духовный стержень человечества, согласно вероучению Нового Завета. Безусловно, такой взгляд предполагает представление о начале и конце истории, об эсхатологической драме и её действующих лицах, о том, как символы богословия отражаются в конкретике фактографии и хронологии.
Поэтому не вызывает никакого удивления, что первой книгой Сергея Владимировича Фомина, посвящённой собственно церковной истории, стала книга о православной эсхатологии «Россия перед Вторым пришествием» (1-е издание - 1993). Необходимо было понять, как апокалиптическое зрение преломляется через знакомую (и не слишком знакомую) для сегодняшних читателей событийную канву. И только затем приступить к разработке более частных вопросов. Они раскрываются С.В. Фоминым в контексте двух исторических периодов: начала XX века, накануне революции и первых лет безбожной власти, а также эпохи правления государя Иоанна IV Грозного. Иначе говоря - конца и начала собственно царской, самодержавной России.
Фигурами, которые соответствуют этим двум точкам на шкале священной истории, являются царь Иван Васильевич и Григорий Ефимович Распутин, друг Царственных Мучеников. Отношение к этим фигурам определяет отношение к христианскому самодержавию, к историческому пути, пройденному Царской Россией. Если мы склонны осуждать и демонизировать эти фигуры, то мы никогда не сможем отождествить самодержавный путь с путём, пройденным Русской Церковью. Если же дороги Царства и Церкви расходятся, то последняя предстаёт оппонентом, противником или жертвой первого, а гибель монархии видится чуть ли не закономерным возмездием за покушение на свободу Христовой Невесты.
Желанием предостеречь церковного читателя от такого взгляда, объясняется то, что главным детищем последних шести лет писательской деятельности для С.В. Фомина стало многотомное издание «Григорий Распутин: расследование». Жизнь сибирского Странника, ставшего близким и духовно родным человеком для Царской семьи, сделалась «знамением пререкаемым» уже для нескольких поколений верующих. Суждения о Распутине выносятся так быстро и так часто, что кажется, будто создать что-то новое в этой области трудно.
Между тем, каким мы видим Григория Распутина зависит от того, какой мы видим предреволюционную Россию, как понимаем историю русского крестьянства, смысл реформ начала XX века, роль аристократии и интеллигенции в истории и т.д. Вот почему труд, начатый С.В. Фоминым как апология Царского друга, постепенно перерос в панорамное исследование последних десятилетий перед революцией. Способ, которым юродивый (а Распутин был никем иным как юродивым) проявляет себя в конкретной исторической ситуации является единым «интегралом» всего множества составляющих её обстоятельств. Сделав Распутина центральным персонажем предреволюционной истории России, С.В. Фомин пытается своим «Расследованием» вернуть дискуссию о нём в рамки большой исторической науки, для чего вводит новый материал и находит новые углы зрения на казалось бы уже изученные события.
В исторической науке исследование принято начинать с обзора источников и критики предшествующей историографии, но С.В. Фомин в первом томе Расследования «Наказание правдой» (2007) идёт дальше и препарирует «матрицу», по которой создавался известный всему миру демонический образ Распутина. Деятельность Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства подвергается автором скрупулёзному анализу, который не щадит чувств читателя, если тот испытывает хоть какие-то иллюзии относительно её объективности. С пристрастием С.В. Фомин подошёл и к культовому поэту Серебряного века Александру Блоку, волею судьбы ставшему первым официальным историографом Временного правительства. Эту пристрастность автора (впрочем, вполне понятную на фоне многолетней лжи, ответственность за которую во многом лежит на Блоке) несколько сглаживает послесловие Натальи Ганиной, однако мрачный ореол вокруг знаменитого поэта от этого лишь усиливается. ЧСК, безуспешно пытавшаяся инициировать процессы против «слуг старого режима», как ни странно стала предшественницей большевистской ЧК, да и карательных органов Страны Советов в целом. То, что начиналось как фарс, обернулось кровавой трагедией, и осознание этой перспективы, делает чтение 1-го тома Расследования малоприятным, но необходимым опытом для понимания послереволюционной системы «правосудия».
Второй том «А кругом широкая Россия...» (2008) посвящён предыстории сближения Царской семьи с Распутиным. С.В. Фомин показывает период от воцарения Николая Александровича до ноября 1905 года, когда произошла первая встреча Государя со странником Григорием в Сергиевке, имении Герцога Лейхтенбергского. Здесь, как и в предыдущей книге С.В. Фомин новаторски подходит к описанию противоборствующих сил при Дворе. Две главные силы, которые борются за влияние на политику Российского Престола, автор обозначает как «комплот», нацеленный на разрушение Августейшей семьи, возглавляемый вдовствующей Императрицей Марией Феодоровной, и царских друзей, первым среди которых традиционно считается французский врач Низье Антельм Филипп. Ему посвящён объёмный очерк, где С.В. Фомин производит разоблачение мифа о Филиппе, по сути являющемся прелюдией распутинского мифа. Чрезвычайно любопытен также раздел «Был ли Император Николай II масоном?». С.В. Фомин последовательно рассматривает все действовавшие в царском окружении ложи и парамасонские организации, демонстрируя полную несостоятельность такого предположения.
Объективным достоинством следующего тома «Боже! Храни своих!» (2009) стало впервые полностью опубликованное дело «о крестьянине Григории Распутине-Новом». Это секретное досье на Распутина велось Тобольской Духовной консисторией в 1907-1912 годах, а его копия была передана автору протоиереем Василием Фонченковым. Здесь (как и во множестве других церковных документах того периода) совершенно очевидным становится разрыв, который наличествовал между синодальными администраторами и духовной жизнью мистически одарённых верующих. Основную часть тома занимает описание приезда Распутина в столицу, его сближения с Царской семьей и реакции на него аристократии и церковных иерархов.
Четвёртый том «Судья же мне Господь!» (2010) практически весь посвящён распутыванию обстоятельств, инициировавших травлю Григория Распутина, продолжавшуюся вплоть до его убийства в 1916 году. С.В. Фомин шаг за шагом восстанавливает события 1910-1911 годов, показывая как из противостояния Думы и Государя закручивался этот смертельный узел. Особое внимание уделено премьер-министру Петру Столыпину и Александру Гучкову, лидеру партии октябристов в III Государственной Думе. Автор очень хорошо даёт понять, что предательство Государя отнюдь не единовременный акт, а процесс, начинающийся с порабощения личности страстям (гордости, тщеславию, сребролюбию и т.д.) и заканчивающийся покушением (в той или иной форме) на личность блюстителя Божьей правды на земле, которым является правящий Император.
Эта тема достигает следующего регистра в пятом томе «Ложь велика, но правда больше...» (2010), где акцент поставлен на оппозицию Распутину, складывавшуюся в церковной среде. Живой, непосредственно проявленный мистицизм практически всегда входит в противоречие с формализованным духовным авторитетом. Особенно болезненно для клерикальных кругов это в том случае, когда человек, обладающий подобным авторитетом, принадлежит к мирянам и не облечен священным саном, не принадлежит к монашеству. В отличие от целого ряда священнослужителей, которые сословную солидарность ставили выше стратегических интересов Церкви, Григорий Распутин оказался гораздо более трезвомыслящим. Последнее хорошо показано на примере Афонской смуты 1913 года, прекращению которой немало способствовал Царский друг.
Шестая книга «Страсть как больно, а выживу...» (2011) - пока последняя в Расследовании на сегодня. Она полностью посвящена материалам, связанным с покушением на убийство Распутина, совершенным Хионией Гусевой 29 июня 1914 года в родном селе Григория Ефимовича, Покровском. Параллелизм событий, связанных с фигурой Распутина (на что С.В. Фомин обращает внимание читателя ещё в 1-м томе), здесь начинает приобретать зловещий характер, ведь накануне произошло покушение на австрийского Эрцгерцога Франца-Фердинанда, завершившееся его убийством и поведшее к началу Мировой войны. Источниковедческим достоинством тома является (наряду с делами судебного следователя и прокурора Тобольского окружного суда) впервые опубликованное дело о покушении на Распутина, которое было заведено Омской судебной палатой. Именно из этого дела черпал информацию о покушении и сам Государь. Огромный интерес представляет и описание отношений Г.Е. Распутина и С.Ю. Витте.
Хотя Расследование ещё далеко от завершения, уже сейчас можно отметить основные черты этого беспрецедентного труда. Строгая документированность и практически исчерпывающая фундированность Расследования сочетается у С.В. Фомина с удивительной чуткостью к мистическим проявлениям в жизни сибирского Странника, которые неотделимы от общего настроения, присущего эпохе. Впервые современному церковному исследователю удалось написать монографию (к тому же многотомную), где развёрнуто показаны противоборствующие силы в истории последнего царствования.
Независимо от того, разделяет ли читатель точку зрения С.В. Фомина, его взгляд на суть излагаемых проблем уже никогда не останется прежним. Избранный С.В. Фоминым алгоритм повествования также представляется абсолютно оправданным. Масштабность и психологическая убедительность вызывают ощущения, сходные с лучшими образцами русской историографии - многотомниками Соловьева, Ключевского, Вернадского. Хотя Расследование посвящено казалось бы достаточно узкой проблеме, в ней, как в миниатюре, высвечивается вся русская история и каждое лицо, действовавшее в ней.
Это целенаправленный, а не случайный эффект. Занимаясь церковной историей Сергей Фомин сумел нащупать уникальный угол зрения, где подробная фиксация фактов, сочетается с психологической цельностью исторических персон и провиденциальным взглядом на происходящие события. Можно соглашаться или нет с отдельными суждениями и выводами, но это качество историка-исследователя является важнейшим результатом многолетней работы Сергея Владимировича, которое даже трудно в полной мере сегодня осмыслить.