Продолжение: Начало публикации см. здесь.
СОКРУШЕНИЕ «КОРОНОВАННОЙ РЕВОЛЮЦИИ» (II)
Предтеча антихриста и его слуги
В высшей степени характерны и те из русских подданных, кто добровольно пошел на службу Наполеону. С масонами и французоманами понятно. А вот о представителях т.н. «древлего благочестия» следует сказать особо.
Раскольники-федосеевцы с Преображенского кладбища, как известно, признали Наполеона своим государем. В их молельне висел портрет Императора Александра Павловича с надписью, «удостоверявшей», что вот это-де и есть антихрист. По «благословению» «государя» Наполеона старообрядцы установили на Преображенском станки, на которых печатали фальшивые ассигнации. (Куратором изготовления фальшивых денег был обер-палач Наполеона, министр полиции Фуше, граф Савари[i]. На его совести, напомним, была кровь Короля Людовика XVI и многих верных Престолу французов.) Вместе с безбожниками-французами староверы грабили православные храмы[ii]. Именно в ту пору многие старинные иконы попали к раскольникам.
В знаменитых своих «афишах» Московский генерал-губернатор граф Ф.В. Ростопчин недаром объявлял перешедших на сторону врага не только «преступниками Государя своего» и «недостойными сынами Отечества», но и «отступниками Закона Божия». «...Душе его быть в аду со злодеями и гореть в огне, как горела наша мать Москва»[iii].
«Кровь предков, - писали в дни 100-летнего юбилея Отечественной войны 1812 г., имея в виду партию октябристов, в черносотенном "Русском Знамени", - сказывается в потомках. Недаром же московские толстосумы 1812 года поднесли хлеб-соль и червонцы Наполеону у Московской заставы. Ворвавшегося в Россию полководца, затопившего ее огнем и пламенем, проклинали все сословия кроме московских толстосумов Рогожского кладбища с дедом г. Гучкова по главе»[iv].
Депутация старообрядцев Преображенского кладбища к Наполеону. Художник И.М. Львов. Открытка, изданная в 1912 г. в Москве И.Е. Селиным
Другими сотрудниками французов были евреи. Эта связь русских раскольников с талмудистами[v] не случайна, также как и активное участие староверов в пугачевском бунте[vi] совместно с польскими дворянами и офицерами французской Королевской армии, о чем мы уже писали.
Документальные исторические свидетельства не допускают сомнения в давних связях узурпатора с талмудистами. Еще во время восточных своих походов, Бонапарт, по свидетельству «Еврейской энциклопедии», «стал играть роль еврейского мессии [т.е. антихриста] и заявил, что прибыл в Палестину для восстановления Иерусалима и Иудеи [...], обещая... реставрацию иерусалимского храма во всем его блеске. [...] ...Его победоносные войска повсюду сбрасывали железные оковы с еврейского народа, и Наполеон Бонапарт приносил евреям равенство и свободу. [...] Существуют на еврейском, немецком, французском и итальянском языках многочисленные гимны, составленные раввинами и светскими лицами в честь Наполеона Бонапарта»[vii], исполнявшиеся в синагогах.
Именно при Наполеоне четвертой официально признанно религией во Франции стал талмудический иудаизм[viii].
Во время коронации 1804 г. в соборе Парижской Богоматери, по желанию Наполеона присутствовал не только Римский папа, но и главный раввин[ix].
Наконец 30 мая 1806 г. Наполеон приказал созвать в Париже еврейский Синедрион. В честь этого события была отчеканена даже специальная медаль.
Созыву Наполеоном Синедриона предшествовало открытие 29 июля 1806 г. в Париже в здании католической часовни (!) при Городском доме т.н. «Собрания еврейских нотаблей». На представленный вопрос Бонапарта, считают ли евреи Францию своим отечеством и сознают ли свой долг защищать ее, депутаты повскакивали со своих мест и загомонили: «Да, до самой смерти!» К обоюдному удовольствию был решен и вопрос о смешанных браках. «...Ответ гласил, что браки евреев с христианами имеют силу гражданских, а не религиозных актов, подобно тому как смешанные браки признает и католическое духовенство, не благословляя их, причем еврей, женившийся на христианке, "не перестает быть евреем в глазах своих соплеменников"»[x].
Ответы Собрания еврейских нотаблей, распущенного 6 апреля 1807 г., удовлетворили Наполеона, который решил созвать Синедрион, который составили представители французского еврейства «португальского» (сефардского), итальянского и германского происхождения (всего девять человек). Членами французского Синедриона стали все раввины - участники Собрания еврейских нотаблей (17 человек), еще 25 его делегатов, избранных тайным голосованием, а также 29 раввинов, не бывших членами Собрания, но специально приглашенных нотаблями. Таким образом, раввины составили почти две трети численного состава французского Синедриона. Его торжественное открытие состоялось 9 февраля 1807 г.
Все выступавшие «славили императора, как первого освободителя и преобразователя еврейского народа. [...] Минорная нота прозвучала в голосе председателя только в момент, когда ему пришлось объяснить смутивший всех факт, что члены Синедриона не удостоились аудиенции у Наполеона: внезапный отъезд императора на войну помешал ему принять еврейских представителей, а последним - лично поблагодарить "нашего славного благодетеля"»[xi].
Собрание наполеоновского Синедриона
В «Декретах Великого Синедриона, собиравшегося в Париже под покровительством Наполеона Великого», провозглашалось : «...Во имя господа нашего бога мы ставим в обязанность всем нашим единоверцам обоего пола соблюдать верно наши предписания, рассматривая наперед евреев Франции и Италии, нарушающих их или же неглижирующих их исполнением за сознательно согрешающих против воли господа бога Израиля»[xii].
В статье VII говорилось: «...Великий Синедрион постановляет, что всякий еврей, рожденный и воспитанный во Франции и в королевстве Итальянском, и рассматриваемый законами двух этих государств за гражданина, религиозно обязан почитать их за свое отечество, служить им, защищать их, повиноваться законам и согласоваться во всех своих сношениях с постановлениями гражданского свода законов. Кроме того Великий Синедрион объявляет, что всякий еврей, призванный в военную службу, освобождается по закону, во все продолжение этой службы, от всех религиозных обрядов, не могущих согласоваться с нею»[xiii].
Таким образом, раввины благословляли подконтрольных Наполеону евреев на войну.
Французский Синедрион завершил свою работу 9 марта 1807 г. Примечательно, что на этот наполеоновский Синедрион и его решения, как на авторитет среди еврейства, ссылался в 1870-е годы основатель Всемiрного израильского союза, премьер-министр Франции, масон высокого посвящения еврей Исаак Адольф Кремье (1796-1880)[xiv].
Речь, однако, шла не только о подчиненных Наполеону евреях. Именно поэтому в русских правительственных кругах обсуждался вопрос о мерах, которые следовало бы принять относительно местных евреев, если разразится война с Наполеоном[xv].
Взаимоотношениям Наполеона с евреями-хасидами из Польши и Галиции был посвящен роман «Гог и Магог» Мордехая (Мартина) Бубера (1878-1965), уроженца Вены, выросшего в одном из галицийских поселений, внука раввина. Задуманный в годы Великой войны, он был завершен в разгар Второй мiровой и издан на иврите в 1942 г.; на русском он впервые появился в 2002 году.
«...Наполеон I, - говорится в предисловии к роману, - действительно играл немалую роль в эсхатологических чаяниях евреев. [...] И противники, и сторонники Наполеона видели в нем Гога из страны Магог, Армилоса сына Сатаны из талмудического предания. Разногласия заключались лишь в том, приблизит он или отдалит пришествие истинного Избавителя [Антихриста. - С.Ф.]. В современном Наполеону хасидском мiре практически никто не остался безразличен к происходящему; сохранилось множество преданий о магических деяниях самых разных хасидских учителей, свершавшихся для того, чтобы направить Императора Севера по тому или иному пути. Среди них [...] такие фигуры, как Старый ребе - глава хасидов Рейсина (Белоруссии) Шнеур Залман из Ляд, основатель любавического хасидизма; правнук Великого Магида р. Израиль из Ружина, вынужденный позднее бежать из России в принадлежащую Австро-Венгрии Буковину, спасаясь от обвинения в том, что он стремится стать "еврейским царем"...»[xvi]
Что касается последнего персонажа, то речь идет об Изрольке Ребише (Фридмане) (1797-1850) - основателе хасидской династии. Об этом представителе т.н. «мессианского семейства» писали в свое время С.А. Нилус[xvii] и Ипполит Лютостанский[xviii].
«Этот Израилька, - пишет последний, - жил сначала в России, и будучи богат и почитаем, окружал себя множеством прислуги. Один раз Император Николай I заметил, что этот жид выезжал не иначе как с конвоем из 20 казаков, содержимых на его счет, и воспретил такое церемоннное путешествие. Но когда Израилька пренебрег Высочайшим повелением, то попал в киевскую тюрьму, откуда бежал в Сода-Гору, и здесь, несмотря на требования Русского правительства о выдаче его, остался, благодаря тому обстоятельству, что местные жители засвидетельствовали пред австрийским правительством о том, что этот Израилька родился в Сода-Горе. Здесь его почитают за святого, некоторых из членов его семьи за
Наполеон несет свободу евреям
чудотворцев. Живет он в великолепном дворце, окруженном парком, с оранжереями, и роскошно отделанном. [...] Сам Израилька представляет из себя старого и хилого старика, занятие которого состоит только в том, что он принимает посетителей, желающих взглянуть на главу мессианского семейства, и принимает от них подарки. Число посетителей бывает иногда очень значительно, и потому величина подарка определена домашним уставом не менее как в 20 флоринов. Посетителям дозволяется только осматривать Ребиша, который обыкновенно на них тупо смотрит, большею частью не говоря ни слова. Когда он выезжает из дворца, то его приветствует обыкновенно толпа народа, жаждущего взглянуть на него хотя издали».
Несколько по иному причины высылки из России «Изрольки» дает современная еврейская энциклопедия, именуя его «Ружинским цадиком» (Инициалы его в энциклопедической статье «Р.Ц.» можно расшифровать и как «Русский Царь»!): «...Он уже в ранней молодости основал в Ружине хасидский двор. Р.Ц. вел блестящий образ жизни, выезжал в роскошной карете, запряженной четверкой лошадей, и держал множество слуг. В 1838 г. Р.Ц. был обвинен властями в том, что отдал распоряжение о казни двух доносчиков. Когда стало известно об убийствах, сотни евреев были арестованы и подвергнуты пыткам (по т.н. Ушицкому делу). 80 чел. предстали перед судом; процесс длился полтора года. Шесть глав общины были приговорены к пожизненной каторге, другие - к ссылке в Сибирь; все осужденные подверглись наказанию шпицрутенами, от которого ок. 30 чел умерло. Р.Ц. находился под арестом почти два года; адвокаты сделали всё возможное, чтобы доказать его непричастность к делу, и по окончании следствия он был освобожден, однако оставлен под полицейским надзором, т.к. власти заподозрили его в намерении стать еврейским правителем. Чтобы избежать строгостей надзора, Р.Ц. переселился в Кишинев, где местный губернатор был более расположен к евреям, затем переехал в Яссы, а оттуда в Шацк (Буковина). Р.Ц. переезжал из города в город, пока после многих усилий его приверженцев [...], 20 декабря 1845 г. Император Фердинанд I разрешил ему проживать в Садагоре на Буковине. Хасиды купили для него поместье Золотой Поток рядом с городом, где он построил себе богатый особняк и вновь стал вести роскошный образ жизни»[xix].
Что касается двойственности отношений евреев (как и масонов) к Наполеону, то вот объясняющие ее слова вождя хасидов Залмана Шнеерсона: «Если победит Бонапарт, богатство евреев увеличится и положение их (гражданское) поднимется, но зато отдалится сердце их от отца нашего небесного; если же победит наш Царь Александр, сердца еврейские приблизятся к отцу нашему небесному, хотя увеличится бедность Израиля и положение его унизится»[xx].
Что же касается реальности, то, по словам еврейских авторов, во время Русского похода хасиды в Польше «пытались с помощью магических ритуалов передать Наполеону великую силу»[xxi].
По свидетельству графа А.Ф. Ланжерона, русские евреи, не только охотно скупали награбленные французами сокровища, но и сами, когда могли, подобно староверам (пусть и с другими целями), расхищали принадлежавшие русским подданным ценности[xxii].
Доказательством непомерно выдающейся роли евреев сначала во французской революции, а затем и в политике Наполеона явились, между прочим, различного рода ограничения потенциальных «революционных дрожжей» практически во всех странах Европы, пострадавших от преступной вакханалии.
«...Как только Наполеон был свергнут и немецкие города отделались от французских гарнизонов, стали раздаваться голоса против "неслыханных притязаний жидов". Во Франкфурте "все законы о равенстве, введенные во время французского управления были отменены и старые обычаи восстановлены (16 января 1814 г.)", ибо жители "отличались", как говорит иудейский историк, "более патриотизмом, чем любовью к свободе".
В Гамбурге, Любеке, Бремене, Ганновере, Гильдсгейме, Брауншвейге и Гессене жители также "отличались патриотизмом" и евреи были поставлены на свое место. [...]
В то же время Папа Пий VII, по просьбе жителей Рима, выселил евреев из центра города (куда они забрались при господстве французов) в их гетто. [...] Наконец Бремен и Любек изгнали евреев из своих пределов. Гамбург и Франкфурт не могли этого сделать, но запретили евреям жить в христианских кварталах. В 1819 году (2 августа) произошел "ошеломительный" еврейский погром в Вюрцбурге, и только войска спасли евреев от окончательного поголовного истребления; после этого граждане подали прошение о выселении евреев из города, что и было исполнено. То же произошло в Бамберге и почти во всех городах Франконии; 9 и 10 августа произошел погром во Франкфурте, 12 августа - в Дармштадте и Бейрете, 18-го - в Карлсруэ, 21-го - в Гамбурге, 28-го - в Дюссельдорфе, в начале сентября - в Гейдельберге. Масоны пробовали писать в защиту евреев, но волна народной ненависти была так могуча, что никто не обратил на масонов внимания»[xxiii].
***
Как известно, Наполеон был буквально одержим бешеной жаждой власти.
«Да, я люблю власть, - признавался Наполеон в одном из своих писем 1809 г., - но я люблю ее как художник... Я ее люблю, как музыкант любит свою скрипку; люблю ее, потому что могу извлекать из нее звуки, аккорды, гармонии»[xxiv].
Среди рабов до упоенья
Ты жажду власти утолил...[1]
Медаль в память Парижского синедриона, созванного Наполеоном
«Французская империя, - утверждал он, - станет матерью всех остальных государств. Я хочу заставить всех европейских Государей построить для себя в Париже по грандиозному дворцу; ко дню коронации французского императора все Государи переселятся туда; своим присутствием и выражением почтительных чувств они украсят эту торжественную церемонию»[xxv].
«У меня была амбициозная цель - в один прекрасный день стать третейским судьей в великом деле объединения наций и Королей...»[xxvi]
«Париж должен был стать единственным городом, с которым другие столицы ни в чем не могли бы равняться. Лучшие произведения науки и искусства, музеи, всё, чем прославлены минувшие века, сосредоточилось бы в нем»[xxvii].
«Покой в Европе может быть водворен только с воцарением одного императора, одного главы, у которого под начальством будут Короли, который распределит государства между своими наместниками, одного назначит королем Италии, другого - королем Баварии, этого - ландамманом Швейцарии, того - штатгальтером Голландии и т.д.»[xxviii]
«...Я мог быть только коронованным Вашингтоном. Я мог стать таким только в сообществе королей, среди королей, готовых к уступкам и к смирению»[xxix].
Поздравившему его с Тильзитским договором Наполеон заявил: «Я буду господином только тогда, когда подпишу договор в Константинополе, а этот договор, который я только что подписал, задерживает меня на год»[xxx].
Характерно, что Наполеон не удовлетворялся мiрской властью, пусть даже и во всемiрном масштабе.
«Я надеялся управлять папою, - признавался он уже будучи пленником на Св. Елене, - и тогда - какое влияние, какой рычаг для власти над мiром!»[xxxi]
«Париж, - диктовал он на острове Св. Елены, - стал бы столицей христианского мiра, а я руководил бы религиозною жизнью всего мiра так же, как и политическою»[xxxii].
«Если бы я вернулся из Москвы победителем, я заставил бы папу позабыть о светской власти; я сделал бы из него просто идола, а сам руководил бы религиозной жизнью, как и политической... Мои соборы были бы представителями христианства, а папа был бы на них только председательствующим»[xxxiii].
Однако на пути его к этой мечте стал не только Римский папа, но и «отсталый» французский народ. «Если бы я вздумал себя объявить сыном бога отца и назначить благодарственное богослужение по этому поводу, - не без чувства досады говорил он, - то не нашлось бы такой рыбной торговки в Париже, которая не освистала бы меня»[xxxiv].
В 1811 г. он заявлял своему собеседнику: «Через пять лет я буду господином мiра; остается одна Россия, но я раздавлю ее»[xxxv].
Накануне похода на восток Наполеон признавался Нарбонну: «Так или иначе, мой милый, но ведь этот длинный путь, это тот же путь в Индию. И Александру предстояло пройти расстояние не меньшее, чем отсюда до Москвы, чтобы добраться до Ганга; я твержу себе об этом после Сен-Жан-д'Акры... Теперь же мне придется, с окраины Европы, взяться за Азию с другой стороны, чтобы ударить по Англии... Предположите, что Москва взята, Россия разбита, Царь смирился, или же погиб [sic!] жертвой дворцовой интриги; может быть новый вассальный трон; скажите же мне, разве для французской армии, подкрепленной союзниками и вышедшей из Тифлиса, не найдется такого подступа к Гангу? Достаточно будет прикоснуться французским мечом к его берегам, чтобы во всей Индии рухнуло здание этого меркантильного величия. Я согласен, это была бы гигантская экспедиция, но исполнимая в XIX веке. Тем же ударом Франция завоевала бы независимость Востока и свободу морей»[xxxvi].
«Столь дерзкая похоть власти у Наполеона, - отмечают православные исследователи, - имела, конечно, признаки антихристианской демонической гордыни, а его победы и исключительное военное везение, удивлявшие всю Европу, объяснялись, видимо, не только полководческим талантом, но и помощью соответствующих духовных сил, к которым он обращался»[xxxvii]. (Вспомним в связи с этим вот эти слова графа Ж. де Местра, написанные им накануне Бородина: «Я боюсь только его дьявола-хранителя, который постоянно помогает ему выбираться из самых тяжелых передряг»[xxxviii].)
***
Итак, путь к мiровому господству Наполеону преграждала только Россия.
Как и всегда: Европа и Россия; Революция и Россия.
«Давно уже в Европе, - писал Ф.И. Тютчев, - существуют только две действительные силы - Революция и Россия. [...] Между ними никакие переговоры, никакие трактаты невозможны; существование одной из них равносильно смерти другой! От исхода борьбы, возникшей между ними, величайшей борьбы, какой когда-либо мiр был свидетелем, зависит на многие века вся политическая и религиозная будущность человечества»[xxxix]. (И хотя написано это было в 1848 г., но верно это было уже во времена начала борьбы с Наполеоном и даже еще ранее, когда Император Павел Петрович, напутствуя великого Суворова в 1799 г., сказал: «Иди, спасай Царей!»)
Важно подчеркнуть одновременность масонских революций конца XVIII века во Франции и Северной Америке, а также похода Великой армии в Россию и объявление 18 июня 1812 г. «Второй войны за независимость» США Великобритании, а также восстаний французских масонов Боливара и Сан-Мартена в Чили и Аргентине. Современные авторы подчеркивают, что Северная Америка «выступала как союзник Наполеона», причем «начало военных действий было согласовано заранее»[xl]. Не случайно также, что после окончательного поражения в битве при Ватерлоо Наполеон, отрекшись вторично, хотел отправиться в Америку, но по дороге был захвачен англичанами.
«...Новый дух, каковой ныне веет по всей Европе, - писал в апреле 1812 г. в преддверии трагических и, одновременно, величественных событий современник, - не насытится, пока существует хоть одна церковь, и хоть один Трон. С воистину сатанинской ловкостью использует он даже самих Монархов ради Их же истребления [...] Наступают времена, горестные для жен, отцов и матерей. Кто не содрогнется при наступлении последней схватки? Может быть, с большим основанием год 1812 наречется annus mirabilis[2] нежели год 1666»[xli].
Не одна революционная Франция устремилась в 1812 г. в Русские пределы. Наполеон, по его собственным словам, двинулся на Россию «во главе всей остальной Европы»; причем «идея вторжения в Россию была популярной и вызывала интерес в Европе»[xlii].
Медаль в память Парижского синедриона, созванного Наполеоном
«...Наполеон стремился вступить в Москву победителем. [...] Заняв Москву, он планировал устроить грандиозные торжества собственного "венчания на царство" в Кремле. Опыт такого действа у него уже был. Для этого Наполеон предусмотрительно взял с собой актеров Итальянской оперы и балет. В походе его сопровождала труппа театра Французской комедии. В строжайшем секрете в июне 1812 года папу Пия VII привозят с юга Франции в Фонтенбло и держат там, вероятно, для последующей отправки в Москву. Участие папы как статиста могло пригодиться при коронации в Кремле. Согласие папы участвовать в спектакле можно было купить обещанием унии Восточной и Западной Церквей под державой Наполеона. [...]
Венчание на царство в Кремле должно было разворачиваться на глазах у всей Европы и с участием "русских бояр". После коронации новый самозванец становился Императором Востока и Запада и мог издавать указы уже как русский Царь. [...]
То, что такие планы у Наполеона ИМЕЛИСЬ, подтверждают французские архивы. Еще в 1810 году агенты Наполеона в России получили задание найти смелого казака, способного сыграть роль Пугачева[3]. Приказ об этом был отдан министру иностранных дел Маре. (Напомним еще раз, что Двор Людовика XV оказывал помощь Пугачеву через Турцию и Крым.)
Пугачевщина, поддержанная раскольниками и инородцами, разжигалась в тылу Русской Армии (на Волге, на Урале). [...] В этой связи становятся понятны особые полномочия и устные указания, данные генерал-губернатору Москвы Ростопчину Императором Александром I. В ином свете предстает и роль самого Ростопчина.
Сдача Москвы была предусмотрена, но она могла обернуться катастрофой. Ростопчин пишет Кутузову 19 августа 1812 года: "С 'впадением' Москвы в руки злодея цепь, связывающая все мнения и укрепляющая к Престолу Государей наших, разорвется, и общее рвение, разделяясь на части, останется бездейственно. Народ русский есть самый благонамеренный. Никто не сможет отвечать за него, когда древняя столица сделается местом пребывания сильного, хитрого и счастливого неприятеля рода человеческого [...] Какого повиновения и ревности ожидать в губерниях, когда злодей издавать будет свои манифесты в Москве? Каким опасностям подвержен будет Император..."
Ростопчин пишет и говорит во всеуслышание, что в случае вступления неприятеля в Москву, город обязательно сгорит. [...]
Если был приказ (разумеется, устный) о сожжении Москвы, то он мог исходить только от Императора. Сам бы Ростопчин на себя такой ответственности не взял. Только Царь, подобно ветхозаветному Царю Давиду, мог совершить "жертву всесожжения". Мы знаем, что жертва была принята. Мы знаем, что Великая Армия "двунадесяти языков" была полностью истреблена, не проиграв ни одного сражения. Коронация Наполеона в сожженной Москве не состоялась. Триумф обернулся крахом.
Спустя много лет во Франции появятся мемуары, в которых участники событий приоткроют завесу тайны 1812 года.
В 1887 году в Париже мизерным тиражом вышла книжица Альфреда Сюдра "Тайна 1812 года". В ней говорилось со слов участника кампании 1812 г. генерала Виктора Дестю де Траси следующее: "В 1812 г. в Москву был отправлен фургон с императорскими гербами под эскортом легкой кавалерии. Эскортом командовал некий Демулен. В фургоне находились одеяния и украшения, которые надевал Наполеон во время коронации" (имеется в виду коронация 1804 года в Нотр Дам). [...]
В той же книжечке со слов неназванного генерала сообщается: "Я знаю из достоверных высокопоставленных источников, что императорские регалии для коронации были доставлены в Москву. Мне сообщили по секрету, что Наполеон после подписания мира в Москве собирался устроит в Кремле пышную церемонию, во время которой, облачены в императорскую мантию, он был бы провозглашен своими маршалами, офицерами и армией Императором Запада, главой Европейской Конфедерации".
Опустошенная и сожженная Москва не могла быть местом коронации Императора Вселенной. Наполеон и его армия оказались в ловушке. Александр намеренно затягивает переговоры, чтобы задержать подольше Наполеона в России.
Наконец начинается отступление бывшей Великой Армии, и здесь в последний раз мы встречаем упоминание об императорских регалиях. Генерал Русской Армии, французский эмигрант граф Ланжерон оставил пятитомные мемуары о своей жизни и службе в России. Он сражался против Наполеона (как и четверо других генералов французского происхождения) и гнал его из России в 1812 году. В его мемуарах мы находим такое свидетельство: "В пяти верстах от Вильны, по дороге на Ковно, французы бросили свои последние повозки, среди которых был личный фургон Наполеона. В нем были найдены портфели с бумагами, его одежда, ордена, скипетр и императорская мантия, в которую, говорят, облачился какой-то казак. Нам было не привыкать к подобным метаморфозам [...] В этом обозе разграбили сокровищ на 10 миллионов золотом и серебром".
Императорские регалии Наполеона, использованные во время коронации 1804 года, хорошо известны и описаны. Но ни скипетр, ни держава, ни золотой венок, ни орден Почетного Легиона, ни мантия никогда не были найдены. Никто из специалистов ничего о них не знает до сих пор.
История всегда права, потому что в ней действует Промысел Божий. Задача историка - попытаться не судить, а понять его»[xliii].
***
Вот с кем вел войну Император Александр I и победил с помощью Божией, получив от Своей России прозвание Благословенный.
К чести русского духовенства следует сказать, что оно сразу же и безошибочно определило духовную сущность Наполеона.
Еще в декабре 1806 г. Святейший Синод, по указанию Царя, обратился к народу в связи с созывом ополчения. Оно зачитывалось во всех православных храмах в первый воскресный и праздничный дни. В документе говорилось, что «неистовый враг мира и благословенной тишины, Наполеон Бонапарте [...] отложился от христианской веры», «самовластно присвоил себе царственный венец Франции и силою оружия, а более коварством распространил власть свою на многие соседние с нею государства», огнем и мечом опустошил их города и села, а теперь «дерзает [...] угрожать России вторжением в ее пределы, разрушением благоустройства [...] и потрясением Православной Греко-Российской Церкви».
Еще во времена богопротивной революции, - говорилось в документе, - он [...] на сходбищах народных торжествовал учрежденные лжеумствующими богоотступниками идолопоклоннические празднества и в сонме нечестивых сообщников своих воздавал поклонение, единому Всевышнему Божеству подобающее, истуканам, человеческим тварям и блудницам, идольским изображением для них служившим [...] Наконец, к вящему посрамлению Церкви Христовой, созвал во Франции иудейские синагоги [...] и установил новый великий сангедрин [синедрион] еврейский, сей самый богопротивный собор, который некогда дерзнул осудить на распятие Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа, и теперь помышляет соединить иудеев, гневом Божиим рассыпанных по всему лицу земли, и устремить их на испровержение Церкви Христовой». Далее сказано определенно, что Наполеон, «отринув мысли о правосудии Божием, ...мечтает в буйстве своем, с помощью ненавистников имени христианского и способников его нечестия, иудеев, похитить (о чем каждому человеку и помыслить ужасно!) священное имя Мессии».
Антихристова звезда Наполеона
И как вывод: «...Благодать Божия отступила от Наполеона; ничто уже не соединит его с Богом, Которому он сделался столь ужасно неверным [...] Его преследует вечное осуждение»[xliv].
Шесть лет спустя пришла новая тяжкая година для нашей Родины.
«Воины! - призвал в первом приказе по армиям, данным в Вильне 13 июня, Император Александр I. - Вы защищаете Веру, Отечество, свободу. Я с вами. На зачинающего Бог»[xlv].
11 июня 1812 г. профессор Дерптского университета Вильгельм Фридрих Гецель послал главнокомандующему I Западной армией М.Б. Барклаю-де-Толли письмо, в котором излагал истолкование двух мест из Откровения Иоанна Богослова (гл. 12, ст. 18 и 5).
«Переложив буквы, составляющие имя Наполеон, в цифры», профессор «получил число 666, то есть то именно число, которым в Апокалипсисе означен Зверь (антихрист). Предел славы Зверя определен числом 42. Отсюда профессор делал вывод, что в 1812 год, в котором антихристу-Наполеону исполнялось 43 года, будет годом его падения»[xlvi]. (Так, между прочим, и случилось.)
«Как в имени и титуле зверином, кои на французском языке изображаются сими словами: L'Empereur Napoleon, так и в числе четыре-десяти-двух, кои в оном же языке пишутся словами: quarante deux, находятся оба раза число 666, которое определено в помянутой главе, стихе 18-м апокалипсиса»[xlvii].
«Наряду с тринадцатой главой Откровения Св. Иоанна современники Отечественной войны связывали с Бонапартом 11 стих главы девятой. Фонетическая близость имени Наполеон с апокалиптическим губителем - Аполлионом ["...имя ему по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион"] служила, по общему мнению, безусловным поводом для инфернальных трактовок императора французов»[xlviii].
В Воззвании Св. Синода Наполеон именовался «властолюбивым, ненасытным, не хранящим клятв, не уважающим алтарей врагом», который «покушается на нашу свободу, угрожает домам нашим и на благолепие храмов Божиих простирает хищную руку».
Воззвание подчеркивало связь нашествия на Россию наполеоновских полчищ с безбожной революцией 1789 г., во время которой «ослепленный мечтою вольности народ французский испровергнул Престол Единодержавия и алтари христианские», тем самым заслужив Божие наказание («мстящая рука Господня видимым образом отяготела сперва над ним, а потом, чрез него и вместе с им, над теми народами, которые наиболее отступлению его последовали»)[xlix].
14 июля 1812 г. митрополит Московский и Коломенский Платон посылая Государю икону Преподобного Сергия, написанную на гробовой доске сего Угодника Божия, сопутствовавшую Императору Петру Великому в Его походах и сражениях, писал: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на крах России смертоносные ужасы; но кроткая Вера, сия праща Российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни»[l].
«Покусится алчный враг, - писал Святитель в другом письме Государю, - простерть за Днепр злобное оружие - и этот Фараон погрязнет с полчищем своим, яко в Чермном море. Он пришел к берегам Двины и Днепра провести третию новую реку - страшно выговорить - реку крови человеческой! О! каждая крови капля воззовет от земли к небу. Крови брата твоего взыщу от руки твоея. Франция познает в Боге Господа отмщений, а Россия возчувствует, исповедует, воспоет к Нему: Авва: Отче! Царю Небесный! Ты изведеши, яко свет, правду Монарха, и судьбу России, яко полудне»[li].
В Высочайшем Воззвании к первопрестольной столице 6 июля Император писал: «Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любимое Наше Отечество. [...] Да обратится погибель, в которую мнит он низвергнуть нас, на главу его, и, освобожденная от рабства Европа, да возвеличит имя России»[lii].
В датированном тем же числом Манифесте о всеобщем ополчении Государь призвал Своих подданных: «...Соединитесь все: со Крестом в сердце и с оружием в руках, никакие силы человеческие вас не одолеют»[liii].
Сергей ФОМИН
ИЛЛЮСТРАЦИИ:
1. Депутация старообрядцев Преображенского кладбища к Наполеону. Художник И.М. Львов. Открытка, изданная в 1912 г. в Москве И.Е. Селиным
2. Собрание наполеоновского Синедриона
3. Наполеон несет свободу евреям
4-5. Медаль в память Парижского синедриона, созванного Наполеоном
6. Антихристова звезда Наполеона
Продолжение публикации см. здесь
[1] А.С. Пушкин. Наполеон (1821).
[2] Поразительным годом (лат.).
[3] Ср. с развивающими эти идеи провидческими строками из писем графа Ж. де Местра, написанными как раз в канун Наполеонова нашествия: (15.8.1811): «...Ежели сия (Русская. - С.Ф.) нация воспримет наши ложные новшества и будет противиться любому нарушению того, что захочет называть своими конституционными правами, если явится какой-нибудь университетский Пугачев и станет во главе партии, если весь народ придет в движение и вместо азиатских экспедиций начнет революцию на европейский манер, тогда я не нахожу слов, чтобы выразить все мои на сей счет опасения»; (дек. 1811): «По мере освобождения люди окажутся между более чем подозрительными учителями и духовенством, лишенным силы и уважения. Вследствие внезапности подобного превращения они, несомненно, сразу прейдут от суеверия к атеизму и от нерассуждающего повиновения к необузданной самодеятельности. Свобода действует на такие натуры, как крепкое вино, ударяющее в голову человека, к нему непривычного. Одно лишь зрелище подобной свободы опьянит тех, кого она еще не коснулась. И ежели при таковом расположении умов явится какой-нибудь университетский Пугачев (что весьма возможно, поелику мануфактуры здесь уже налицо) и присовокупятся к сему безразличие, неспособность или амбиции некоторых дворян, безчестие чужеземцев и происки некой отвратительной секты, постоянно ныне бодрствующей, и т.д. и т.д., тогда государство в соответствии со всеми законами вероятия буквально переломится, подобно слишком длинному бревну, которое опирается лишь на свои концы: повсюду есть только одна опасность, здесь их две» (Граф Жозеф де Местр. Петербургские письма. СПб. 1995. С. 173, 192-193). - С.Ф.
[i] Тэн И. Наполеон. М. 1912. С. 77.
[ii] Михайлова Н. Исторические очерки о старообрядчестве // Благодатный огонь. № 4. М. 2000. С. 88.
[iii] Борсук Н.В. Растопчинские афиши. СПб. 1912. С. 96.
[iv] Русское Знамя. 1912. № 213. 21 сентября.
[v] Фомин С.В. «По-соседски». Односторонние заметки // Фомин С.В. На Царской страже. М. 2006.
[vi] Михайлова Н. Раскольники против Царства // Радонеж. М. 1999. №№ 13-16.
[vii] Еврейская энциклопедия. Т. XI. С. 513-516.
[viii] Мельникова Л.В. Русская Православная Церковь в Отечественной войне 1812 года. С. 51.
[ix] Назаров М.Н. Вождю Третьего Рима. С. 119.
[x] Дубнов С.М. Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Т. 1. М. 2002. С. 113-115.
[xi] Там же. С. 120, 122.
[xii] Декреты Великого Синедриона, собиравшегося в Париже первого адаря месяца 5567 года от сотворения мiра (в феврале 1897) под покровительством Наполеона Великого. Б.м. и г. С. 7.
[xiii] Там же. С. 23.
[xiv] Разбор письма г-на Кремье (бывшего французского министра юстиции) по еврейскому вопросу. Сост. Вл. Быховский. СПб. 1875. С. 7.
[xv] Краткая еврейская энциклопедия. Т. 5. С. 618.
[xvi] Бубер М. Гог и Магог. Иерусалим-СПб. 2002. С. 17-18.
[xvii] Нилус С.А. Близ есть при дверех. Изд. 5. М. 2004. С. 117-128.
[xviii] Иеромонах Ипполит (Лютостанский), бывший ксендз. О еврейском мессии. Современный вопрос. М. 1875. С. 8-13; Лютостанский И. Криминальная история иудаизма. М. 2005. С. 488. См. также: Жидовский Вифлеем // Домашняя беседа. 1865. № 39.
[xix] Краткая еврейская энциклопедия. Т. 7. Иерусалим. 1994. Стб. 448.
[xx] Дубнов С.М. Новейшая история еврейского народа. Т. 1. С. 294.
[xxi] НГ-Религии. 2003. 16 апреля. С. 7.
[xxii] Из записок гр. Ланжерона // Русский архив. 1895. Т. III. С. 149.
[xxiii] Селянинов А. Тайная сила масонства. СПб. 1911. С. 187-188.
[xxiv] Тэн И. Наполеон. С. 47.
[xxv] Там же. С. 45.
[xxvi] Граф Лас-Каз. Мемориал Святой Елены. Т. I. С. 521.
[xxvii] Тэн И. Наполеон. С. 45-46.
[xxviii] Там же. С. 45.
[xxix] Граф Лас-Каз. Мемориал Святой Елены. Т. I. М. 2010. С. 257.
[xxx] Тэн И. Наполеон. С. 45.
[xxxi] Мережковский Д.С. Наполеон-человек // Блистательный Наполеон. М. 1995. С. 201.
[xxxii] Тэн И. Наполеон. С. 45.
[xxxiii] Там же. С. 79.
[xxxiv] Мережковский Д.С. Наполеон-человек. С. 200.
[xxxv] Тэн И. Наполеон. С. 45.
[xxxvi] Там же. С. 46-47.
[xxxvii] Назаров М.Н. Вождю Третьего Рима. С. 119.
[xxxviii] Граф Жозеф де Местр. Петербургские письма. С. 216.
[xxxix] Полное собрание сочинений Ф.И. Тютчева. Под ред. П. В. Быкова. СПб. 1913. С. 295.
[xl] Кубенский А. Император Александр I - победитель в первой глобальной войне. С. 86.
[xli] Граф Жозеф де Местр. Петербургские письма. С. 204.
[xlii] Граф Лас-Каз. Мемориал Святой Елены. Т. I. С. 517.
[xliii] Кубенский А. Император Александр I - победитель в первой глобальной войне. С. 93-97.
[xliv] Шильдер Н.К. Император Александр I. Его жизнь и Царствование. Т. II. СПб. 1897. Приложение. С. 354-356.
[xlv] История Отечественной войны 1812 года, по достоверным источникам. Составлена по Высочайшему повелению генерал-майором М. Богдановичем. Т. I. СПб. 1859. С. 130.
[xlvi] 1812. Дневник Отечественной войны. Сост. М. Чуприков. СПб. 1913. С. 176.
[xlvii] История Отечественной войны 1812 года, по достоверным источникам. Составлена по Высочайшему повелению генерал-майором М. Богдановичем. Т. I. С. 434.
[xlviii] Моров В.Г. Ода Пушкина «Вольность» и «Арзамас». С. 255.
[xlix] Мельникова Л.В. Русская Православная Церковь в Отечественной войне 1812 года. С. 54.
[l] Описание Отечественной войны 1812 года по Высочайшему повелению сочиненное генерал-лейтенантом Михайловским-Данилевским. Изд. 2-е. Ч. I. СПб. 1840. С. 256.
[li] Там же. С. 257.
[lii] История Отечественной войны 1812 года, по достоверным источникам. Составлена по Высочайшему повелению генерал-майором М. Богдановичем. Т. I. С. 176-177.
[liii] Там же. С. 179.
Соборность
